- Удивительно, - повторил священник. - Никогда бы не поверил, что такое возможно. Вы уверены, что это был именно Лонгфелло, мистер Баттервик?
- Разумеется; я часто видел его прежде. Они с Мэгги Митчелл вырвались вперед; через некоторое время он прибавил еще и ухватил ее за шею, причем она задыхалась и едва держалась на ногах. Хорошо, что я не ставил на нее.
- Ухватил за шею! Это самое скандальное поведение, о каком я когда-либо слышал. Мистер Баттервик, вы, должно быть, шутите.
- Говорю вам, это правда, это абсолютная правда, и я сам это видел. Что касается Судьи Баллертона и Генерала Харни, они некоторое время держались вместе, и это было очень красиво. Сначала Судья одолевал Генерала, затем Генерал, приложив усилия, одолел Судью, потом некоторое время никто из них не мог одолеть другого, но вдруг Генерал сделал рывок, затем другой, и Судья отстал, и когда Генерал миновал третью четверть, сошел с дистанции. Говорят, он повредил ногу, но я не знаю, так это или нет. В любом случае, он выдохся. Но если бы он одолел эту четверть, возможно, все сложилось бы иначе.
- Если бы он одолел четверть, все сложилось бы иначе?
- О, да. Но, по всей видимости, Судья сбил дыхание или что-то в этом роде; когда он свалился, думаю, это было что-то сродни обмороку.
- Было жестоко разрешить ему участвовать в этом состязании.
- Ну, я не уверен. Это зависит от точки зрения. Когда он упал, Лонгфелло преследовал Мэтти Эвелин. Он все время пристреливался к ней, это ее беспокоило, она, в конце концов, приняла в сторону, и, - не знаю, что там произошло, - но она споткнулась и грохнулась на землю, по всей видимости, получив увечья, в то время как Лонгфелло промчался мимо.
- Может, он ее подстрелил?
- Я вас не понимаю.
- Вы сказали, что он пристреливался к ней, и я подумал, что, возможно, одна из пуль попала в нее.
- Пристреливался, значит, прилаживался. Как он мог стрелять в нее?
- Я подумал, может, у него имелся пистолет... Но я ничего не понимаю. Это самая поразительная вещь, которую я когда-либо слышал.
- Послушайте, мой дорогой сэр, я хочу спросить вас, как мог Лонгфелло управляться с пистолетом?
- Точно так же, как любой другой человек.
- Человек! О, великий Моисей, значит, вы думали, что я говорю о людях? Вовсе нет. Лонгфелло - лошадь! Они сегодня участвовали в скачках, и я пытался вам об этом рассказать.
- Вот как? - с облегчением выдохнул священник. - Должен признаться, я подумал, что вы говорите о поэте, и не знал, верить вам или нет; было странно, что он вел себя таким образом.
Мистер Баттервик перешел в вагон для курящих, чтобы рассказать этот случай друзьям, а священник сидел, размышляя над возмутительной наглостью тех, кто дал своим лошадям имена известных людей.
Пока он размышлял, его внимание было привлечено еще одним поразительным событием.
Мужчина, сидевший в одном вагоне со священником, положил бутылку с томатным соусом на полочку над своим сиденьем. Через некоторое время пришел его друг, принявшийся обрезать свои ногти ножом, и заговорил о скачках. Дискуссия постепенно становилась все более оживленной, мужчину с ножом охватило волнение, и он, доказывая свою точку зрения, размахивал руками. Между тем, из бутылки над головой его приятеля выскользнула пробка, и соус начал капать ему на голову, пальто и воротник, причем мужчина этого не почувствовал.
Вскоре нервная пожилая дама на заднем сиденье увидела красное пятно и, подумав, что это кровь, сразу начала кричать громким голосом: "Убийство!" Когда пассажиры, проводник и тормозной кондуктор бросились к ней, она, неистово размахивая зонтиком, воскликнула:
- Задержите этого человека! Задержите немедленно! Я все видела. Я видела, как он наносил удары другому мужчине ножом, пока у того не пошла кровь. О, негодяй! Чудовище, ты убил человека только потому, что он с тобой спорил! Я видела, как ты бил его ножом, мясник! Я все расскажу в суде, мерзкий негодяй!
Ее отвели в другой вагон и успокоили, в то время как жертва вытирала соус с пальто. Но эта почтенная леди до самой могилы не расстанется с убеждением, что стала свидетельницей самой кровавой сцены, случившейся в вагоне поезда, со времен Каина и Авеля.
<p>
* * * * *</p>
Доктору Доксу недавно было предложено решить гораздо более серьезный вопрос, чем скачки. Во время религиозного спора между Питером Лэмбом и его друзьями, один из последних утверждал, что Питер не знает, кто была теща Моисея, и не сможет узнать. Питер предложил пари, что сможет это выяснить, и пари было заключено. После тщательного поиска в Священном Писании, мистер Лэмб пришел к выводу, что ему лучше пойти и спросить об этом дьякона Джонса. Дьякон занимал кабинет в офисе газовой компании, в котором имелось много маленьких окошек, за которыми сидели клерки, получавшие деньги. Обратившись к одному из них, мистер Лэмб спросил:
- Дьякон Джонс здесь?
- Вы по какому вопросу?
- Я хочу узнать имя тещи Моисея...
- Ничего об этом не знаю. Посмотрите в служебнике, - и клерк закрыл окно.
Питер направился к следующему окну и сказал:
- Мне бы хотелось на минутку повидать мистера Джонса.
- По какому вопросу?
- Мне бы хотелось узнать, знает ли он Моисея...
- Какого именно Моисея?
- Ну, Моисея, библейского... Если он знает...
- Наш отдел не занимается патриархами. Через улицу, в отдел Христианской ассоциации. - Клерк закрыл окно.
В следующем окошке мистер Лэмб сказал:
- Мне бы хотелось увидеть дьякона Джонса, на минутку, по поводу вопроса о Моисее.
- Хотите оплатить счет за газ? Фамилия?
- Нет. Я имею в виду первого Моисея, самого первого.