Еще более восторженным другом дикарей является мистер Додж. Однажды он пришел в редакцию "Патриота" и отыскал стол, за которым писал репортер. Сев сам, он принялся раскачиваться на стуле, пока не зафиксировал его на двух ножках, после чего безмятежно улыбнулся филантропической улыбкой и сказал:
- Видите ли, я друг бедного индейца; он считает меня своим Великим Белым Братом, и я отвечаю ему на его доверие и привязанность тем, что делаю все возможное, чтобы облегчить его страдания в нынешней непростой ситуации. Молодой человек, вы даже представления не имеете о тех муках, какими наполняет душу краснокожих цивилизация, совершая последовательно набеги на их права. Это святое, и не выставляется напоказ. Они сдерживают свои чувства, и мы, филантропы, замечаем их, наблюдая, как они с тоской взирают на расход пожарной воды, и едва могут заставить себя умыться. Вы полагаете, это единственная печаль, накладывающая свой отпечаток на жизнь преследуемого цивилизацией существа? Что вы об этом думаете?
- Ничего. Мне все равно.
- Я вам скажу, что не единственная. Их заботит все возрастающая тенденция белых людей к облысению. Цивилизация увеличивает размер лба, и волосы белого человека отступают. В конце концов, думаю, все белые люди будут лысыми. Я замечаю, что даже у вас волосы образуют бахрому вокруг основания вашего черепа. Но что чувствует индеец, когда видит эту тенденцию? Неудивительно, что будущее кажется ему темным, мрачным и лысым. Скальпирование для него священно. Это одна из самых заветных традиций. И если он видит, к чему все идет, он умирает с тяжелым сердцем. Что же делать?
- Замолчать и уйти.
- Есть только одно, что можно сделать для исправления этой чрезвычайной ситуации. Мы не можем позволить аборигенам, когда-то владевшим этим огромным континентом, прозябать в нищете и унынии только из-за недоступности скальпов своих собратьев. Поэтому, моя идея состоит в том, чтобы он по-прежнему мог добывать скальпы, даже с блестящих лысин. Но как?
- Как угодно. Я не хочу вас больше слушать.
- Здесь в игру вступает моя изобретательность. Я изобрел простое маленькое приспособление, которое назвал "Патентованный удаляемый скальп". Оно представляет собой тонкий кожаный диск, диаметром около шести дюймов. В центре имеется отверстие, через которое проходит цепочка. Когда индеец имеет дело с лысым человеком, он поступает следующим образом - операция чрезвычайно проста: он смачивает кожу, помещает ее на лысину, тщательно разглаживает, затем дергает за цепочку - и получает прекрасный скальп, такой, какой он мог бы снять с Авессалома. Фактически, мы видим в данном случае гениальное применение присоски, используемое мальчишками для метания камней. Я знаю, что вы скажете, что белый человек, думающий об индейцах, нуждается в помощи не менее чем они. Это старая добрая шутка; но мое желание - принести радость в вигвамы кикапу, и наполнить счастьем сердца арапахо.
- Заткнитесь. Лестница там.
- Думаю, идея вам понятна, но, возможно, вы хотите увидеть пантентованный скальп в действии. Подождите, я покажу вам, как он работает.
Репортер, не обращая на него внимания, продолжил свою работу, уткнув нос в стол, в то время как друг несчастного краснокожего человека внезапно достал влажную присоску, хлопнул ею по лысой голове репортера, а затем, прежде чем возмущенная жертва успела оказать сопротивление, Великий Белый Брат, с цепочкой в руке, пару раз обогнул офис, таща за собой беспомощного репортера. Затем он снял приспособление, улыбнулся и сказал:
- Элегантно, не правда ли? Вы могли бы таскать за собой конку. Надеюсь, вы не откажетесь поехать со мной в Вашингтон и предоставить вашу голову, чтобы я мог продемонстрировать министру внутренних дел, как работает мой скальп. Это самый лучший скальп из всех, какие я видел.
Но репортер попросил посыльного позвать полицейского и, похоже, не слышал этого предложения. Поэтому мистер Додж сложил приспособление, убрал его и улыбнулся так, словно его изобретение было воспринято с энтузиазмом, и ему была обещана бесплатная реклама. Он прошел мимо полицейского на лестнице, а затем спокойно покинул здание и, возможно, отправился на поиски другого, более симпатичного лысого человека, на котором мог бы продемонстрировать ценность своего изобретения.
<p>
* * * * *</p>
Заговорив об индейцах, я вспомнил о том, как один из жителей нашего города, мистер Бартоломью, подвергся жестокому обращению со стороны индейцев, с которыми торговал на Западе.
Год или два назад мистер Бартоломью в течение нескольких месяцев находился в Колорадо, и, перед тем, как отправиться домой, написал своей жене письмо, в котором сообщил о вероятном времени своего возвращения. В качестве постскриптума к письму он добавил следующие строки для своего сына, мальчика восьми лет.
"Скажи Чарли, что я собираюсь привезти ему милого медвежонка, которого купил у индейцев".
Чарли обрадовался, теперь его мысли занимал только медвежонок, и он ни о чем ином не говорил в течение следующих двух недель, с нетерпением ожидая, когда его отец привезет ему маленькое домашнее животное. В ночь, когда ожидался приезд Бартоломью, он не прибыл, и вся семья была жутко разочарована. Особенно был разочарован Чарли, которому не терпелось получить медвежонка. На следующий вечер, когда миссис Бартоломью и дети сидели в передней комнате с открытой дверью в холл, они услышали шум во дворе. Парадная дверь внезапно распахнулась, какой-то мужчина ворвался в холл и взлетел вверх по лестнице. Миссис Бартоломью собиралась подняться за ним, чтобы выяснить, кто это был, когда из-за двери выскользнул большой темный комок и с ужасным рычанием покатился вверх по лестнице за мужчиной. В голову миссис Бартоломью пришла мысль, что мужчина был ее мужем, а комком - медвежонок. В тот же самый момент они услышали голос Бартоломью, раздавшийся с верхней площадки.
- Эллен, ради Бога, уходите из дома так быстро, как только можете, заприте двери и окна.
Миссис Бартоломью отвела мальчиков к Партриджам, жившим по соседству, закрыла ставни, заперла двери, покинула двор, вышла на улицу и стала дожидаться дальнейших событий. Она увидела Бартоломью на крыше, стоявшего на коленях возле люка и прилагавшего неимоверные усилия, чтобы тот не открылся. Он крикнул, чтобы кто-нибудь помог ему; тогда мистер Партридж взял лестницу, топорик, гвозди и поднялся к нему. Прибив люк, они спустились по лестнице вниз. Когда миссис Бартоломью спросила его, что случилось, он ответил: