- Ты ведь знаешь о медвежонке, которого я обещал привезти в подарок Чарли? Так вот, я посадил его в ящик, пока не сошел с поезда здесь, думая, что приведу его домой и посажу на цепь. Но первое, что он сделал, это повис у меня на ноге, а когда я высвободился, отпрыгнул и побежал, он погнался за мной. Если бы он догнал меня, то наверняка бы съел. Эти проклятые индейцы меня одурачили. Они сказали, что медвежонку всего пара месяцев, и у него еще нет зубов. Но я думаю, это взрослый медведь.
Встал вопрос, как им изгнать медведя из дома. Бартоломью полагал, что лучше застрелить зверя, и отправился к соседям с просьбой помочь. Услышав, как медведь царапает окно, они дали залп, но и после этого слышали, как он царапается и рычит. Бартоломью и соседи проникли в подвал, и, когда медведь топал по полу, они стреляли снизу в то место, где, как им казалось, он находился. Но стрельба, по всей видимости, только раздражала зверя, и после каждого залпа они слышали, как он что-то ломает.
Тогда Партридж сказал, что, может быть, пара хороших собак смогут выгнать его; он попросил у Скотта бульдога и сеттера, и запустил их в дом через входную дверь. Прислушались; в течение получаса они слышали внутри звуки схватки; Скотт заявил, что поставил бы миллион долларов на то, что бульдог способен загрызть двух таких медведей в Скалистых горах. Затем наступила тишина; через несколько минут они услышали, как медведь что-то ест и грызет кости; Бартоломью сказал, что индейцы в Колорадо говорили ему, будто медведи особенно любят мясные блюда из собак, и готовы питаться ими в любое время.
Наконец, Бартоломью придумал. Он достал огромный железный крюк, привязал его к веревке и наживил тремя или четырьмя фунтами свежей говядины. Затем поднялся по лестнице, открыл люк в крыше и опустил в него приманку. Через несколько мгновений клюнуло, все дружно схватились за веревку и потянули ее; но вытащили не медведя, а бульдога, прятавшегося на чердаке. Бартоломью был разочарован; однако он насадил новую приманку, снова забросил снасть, примерно через час медведь схватил ее, они вытащили его и застрелили.
Затем они вошли в дом. В коридоре ковер был покрыт останками съеденного сеттера, а в гостиной ковер и мебель выглядели так, словно по ним стреляли из пулемета. Медведь разбил зеркало, сломал шесть или семь стульев, разбил лампу и всю посуду в кладовой. Батоломью в бессильной ярости сжимал кулаки, подсчитывая убытки, а миссис Бартоломью сказала, что ему необходим здравый смысл, по всей видимости, оставленный им в Колорадо. Они привели все в порядок, как могли, после чего миссис Бартоломью отправилась к Партриджам за Чарли и младшей дочерью. Когда пришел Чарли, он бросился к отцу и спросил:
- Ах, папа! Где же мой медвежонок?
Бартоломью пристально взглянул на него, огляделся, нет ли поблизости миссис Бартоломью, а затем задал Чарли самую ужасную порку, какую тот когда-либо получал.
У детей Бартоломью в настоящее время нет никаких домашних животных, кроме петуха с линялым хвостом.
<p>
ГЛАВА XV. ЛЮБОВЬ, СТРАДАНИЯ И САМОУБИЙСТВО</p>
Питер Лэмб, молодой человек, работающий в одном из городских магазинов, некоторое время назад испытывал страсть к своей соседке, мисс Джулии Браун, дочери доктора. Но Судьба, казалось, препятствовала ему всеми способами, поскольку он оказывался в чрезвычайно неприятных ситуациях в присутствии молодой леди, и выказывал себя настолько глупым образом, что даже его привязанность могла показаться смешной. Однажды, летним вечером, когда страсть только начала разгораться, мисс Браун пришла к сестре Питера, и девушки сели на крыльце в сумерках, разговаривая. Питер немного играет на трубе, и ему пришло в голову продемонстрировать свое искусство Джулии. Он отправился в комнату (в ней было очень темно) и взял трубу, лежавшую на пианино. Но случилось так, что его тетушка, из Пенн Гроув, оставила в тот вечер на пианино свою слуховую трубку, и Питер взял ее, не осознав своей ошибки, поскольку формы обеих труб были очень похожи. Он взял ее и вышел на крыльцо, где сидела мисс Браун. Спросив девушку, любил ли она музыку, и, узнав, что обожает, он поинтересовался, не желает ли, чтобы он сыграл ей "Только ты"; она ответила, что эта мелодия ей очень нравится.
Питер приложил тонкий конец трубы к губам и дунул. Он дул и дул. Подув немного, он набрал побольше воздуху, и снова дунул. Но единственный звук, который ему удалось извлечь, в темноте прозвучал подобно стону, так что мисс Браун спросила, здоров ли он. Он ответил, что у него все в порядке, а она заметила, что он напоминает ей ее двоюродную сестру, у которой астма.
Питер заметил, что его труба почему-то вышла из строя и не желает играть "Только ты"; но если мисс Браун желает послушать "Как сладостно мечтать о любви", он попытается сыграть ее, и мисс Браун ответила, что с этой мелодией у нее связаны самые романтические воспоминания.
Питер снова приложил трубу к губам и напряг легкие, как только мог сильно, чтобы извлечь из инструмента обещанную мелодию. Она не извлеклась; вместо этого он произвел такой шум, что мисс Браун спросила, не проснулась ли в конюшне лошадь. Питер заявил, что, по всей видимости, труба засорилась, и попросил сестру зажечь свет, чтобы он мог ее почистить. Когда та это сделала, стало видно, что за инструмент он держит в руках, и девушки рассмеялись. Видя мисс Браун смеющейся, Питер почувствовал в сердце боль, надел шляпу и вышел на улицу, где выразил обуревавшие его чувства подходящими для этого словами.
Несколькими днями позднее мистер Лэмб был приглашен к Браунам на чай. Он пошел, решив приложить все усилия, чтобы развлечь собравшихся. Улучив момент, мистер Лэмб произнес громким голосом:
- Между прочим, вы читали на неделе интересную заметку о женщине из Бриджпорта в "Патриоте"? Одна из самых забавных, какие я читал. Эту женщину звали Эмма. За ней ухаживали два молодых человека, и после того, как она выбрала одного из них, другой также сделал ей предложение; а поскольку она подумала, что у первого, несмотря на сделанное им предложение, нет серьезных намерений, то приняла предложение второго. Несколько дней спустя оба явились к ней в одно и то же время, и оба настаивали на том, чтобы она сию секунду вышла за него. Таким образом, она столкнулась лицом к лицу с неприятной... неприятной... хе-хе-хе... позвольте, что я хотел сказать? Неприятной... хе-хе-хе... Простите, кажется, я забыл это слово.