Пришло еще около сорока писем, в которых подробно излагались другие случаи ужасных страданий, заканчивавшиеся неприкрытыми угрозами и описаниями способов убийства мистера Перкинса. Когда он заканчивал чтение последнего, через заднюю дверь ворвался его друг, и, задыхаясь от бега, воскликнул:
- О Господи, Алек, тебе лучше перелезть через забор и покинуть город как можно быстрее. Иначе ты серьезно пострадаешь из-за этих патентованных средств. Старая миссис Гридли приняла регулятор работы печени и неделю лежит в конвульсиях. Служанка Томпсонов при последнем издыхании, головы четверых Браунов выглядят самым причудливым образом, - ты таких не видел никогда в жизни, - около дюжины других людей в офисе шерифа требуют ордер на твой арест. Люди собираются тебя линчевать, а толпа здесь, возле дома, подбадривает зеленоголового человека с дробовиком, намеревающегося тебя пристрелить. Прими мой совет, и исчезни. Остаться здесь - верная смерть. Беги! Это твой единственный шанс.
Доктор Перкинс перелез через забор и помчался на поезд, а через час толпа разгромила его офис и разбила все бутылочки со средствами. Сейчас Перкинс работает в Канаде на лесопилке. И очень сожалеет о том, что не смог заработать на облегчении страданий человечества.
<p>
ГЛАВА XXVII. ГЕНЕРАЛ ТРАМПС, КОМАНДУЮЩИЙ МИЛИЦИЕЙ ОКРУГА</p>
Главным военным в нашей общине является генерал Трампс, командующий милицией округа. Генерал служил на Юге и Западе и довольно хороший солдат. Однако, в эти счастливые мирные дни, у него нет возможности часто демонстрировать свои боевые качества; впрочем, даже сейчас, когда провоцируют его гнев, он становится свирепым и кровожадным. Прошлым летом генерал отправился в Кейп Мэй. До его приезда двое молодых людей, которых я назову Браун и Джонс, занимали соседние номера в некоем отеле. Однажды Браун прикрепил бечевку к одеялу на кровати Джонса и пропустил ее через соседний номер в свой. Он хотел, как только Джонс уснет, стянуть с него одеяло. Но в тот же день прибыл генерал Трампс; а поскольку отель был переполнен, хозяин переселил Джонса в номер к Брауну, а его номер отдал генералу. Браун забыл о бечевке, они с Джонсом легли спать. Около полуночи собака Джонса, рыская по номеру, запуталась лапой в бечевке и, изо всех сил пытаясь добраться до окна, медленно стащила одеяло с солдата, спавшего по соседству. Достойный джентльмен проснулся и, отругав жену за одеяло, снова уснул. Вскоре собака Джонса увидела крысу и бросилась ее ловить. Одеяло снова оказалось на полу. Бравый военный рассердился. Он растолкал жену и энергично отругал ее. Она протестовала и заявляла о своей невиновности, и, пока они переругивались, собака Джонса услышала лай другой собаки, снаружи, и метнулась к окну, чтобы ей ответить. Одеяло снова было снято. Тогда генерал принялся шарить, и обнаружил бечевку. Зарядив револьвер и вытащив саблю, он стал требовать, чтобы Джонс и Браун открыли дверь и вышли в коридор. Те, выглянув в замочную скважину, нашли его настроенным весьма решительно, поняли причину происшедшего, найдя запутавшуюся в бечевке собаку, быстро собрали свои вещи, соскользнули вниз по водосточной трубе и уехали из города на пятичасовом поезде. Мало того, что шум, устроенный генералом в отеле, был ужасен; когда до него дошли слухи, будто Браун и Джонс остановились где-то по соседству, он провел целый день, охотясь за ними, с целью пристрелить собственноручно. Но постепенно успокоился, а когда его гнев совершенно утих, он оценил юмористический аспект случившегося, и был очень рад, что молодые люди отделались легким испугом.
Несколько лет назад генерал отправился в прерии, сражаться с индейцами. Одним из тех, кто сопровождал его, был майор Бинг. Случилось так, что майор попал в плен, и генерал был вынужден передать печальную весть миссис Бинг. К тому времени, когда генерал вернулся домой, миссис Бинг переехала в другой дом; он не знал об этом, и пошел в старый дом, который теперь занимала миссис Вуд. Он сказал девушке-служанке, чтобы ее хозяйка пришла в гостиную, после чего сел на диван и задумался о том, как сообщить о смерти майора, чтобы не повергнуть вдову в шок. Когда миссис Вуд вошла, генерал печально приветствовал ее; она присела, между ними состоялся следующий разговор.
- Мадам, я с самого раннего детства дружил с майором, мы вместе играли, когда были еще мальчиками. Я рос вместе с вашим мужем, я с гордостью наблюдал за его успешной карьерой, радовался, когда он женился на прекрасной женщине, сидящей сейчас передо мной, и мы вместе отправились на Запад. Нужно ли говорить, что я любил его? Я любил его, может быть, только чуть-чуть меньше, чем любили его вы.
- Я вас не понимаю, сэр, - ответила миссис Вуд. - Кого вы имеете в виду?
- Майора. Я говорю, что ваша любовь к нему была больше моей, и я...
- Ваши слова мне непонятны. Я не испытывала ничего подобного.
- Говорите, что хотите, мадам. Но я знаю, насколько сильна была связь между вами - насколько глубока преданность, заставлявшая две любящие души слиться воедино. И, зная это, я, конечно, понимаю, насколько любящее сердце может быть ранено, услышав о несчастье, случившемся с другой половиной; но эта задача, которая возложена на такого человека, как я, хоть и наполняет меня бесконечной печалью, тем не менее, исполнить ее - мой священный долг. Что бы вы сказали, дорогая мадам, если бы я сказал вам, что майор потерял ногу? Что бы вы сказали?
- Ну... не знаю. Если бы я знала майора, который потерял ногу, я посоветовала бы ему приобрести деревянную.
- Беззаботная, как всегда, - сказал генерал. - Он сказал мне также, что вы... Бедная женщина, вам понадобится вся ваша беззаботность. Но, дорогая мадам, предположим, что майор потерял не только одну ногу, но обе; их нет; ни коленей, ни ступней; что бы вы сказали в этом случае?
- На самом деле, сэр, ситуация становится абсурдной. Меня нисколько не волнует, имеет ли ваш майор столько же ног, сколько сороконожка, или обходится без них. Если у вас есть ко мне дело, прошу изложить его как можно быстрее.
- Мадам, это слишком серьезное дело, чтобы шутить по его поводу. Майор потерял не только ноги, но и руки. В настоящий момент у него полностью отсутствуют конечности. Это так же верно, как то, что я присутствую перед вами. Прошу вас, не кричите.