Итак, следует перевести теперь разговор на пистолет, надо реализовать нашу "домашнюю заготовку".
Я небрежно достаю из кармана патроны и рассыпаю их на столе перед Лехой. Он недоверчиво, с любопытством рассматривает их, ни к одному, однако, не притрагиваясь.
- Узнаешь? - насмешливо спрашиваю я.
- Чего ж тут не узнать, - в тон мне отвечает Леха.
- Эх, темнота, - уже с откровенной насмешкой говорю я. - Это же все разные калибры, вон, на глаз видно, - и кладу рядом два патрона. - Вот "вальтер" номер три, а это - наган. А вот этот, - я придвигаю ему третий патрон, - от ТТ. Лавка к тебе приехала, дура. Выбирай чего требуется. Ну?
Леха озабоченно чешет затылок.
- Вроде "вальтер"...
- "Вроде!" - передразниваю, я. - А номер какой?
- Хрен его знает какой.
- Ну, тащи тогда, примерим, чего тебе требуется.
- Ишь ты, какой "примерщик", - недоверчиво усмехается Леха, наклоняясь над столом и рассматривая патроны, по-прежнему не решаясь, кажется, к ним прикоснуться, потом откидывается на спинку кресла и, сунув руки в карманы, объявляет: - Вот я их отнесу, там и примерят.
- Там пусть свои примеривают, - зло отрезаю я. - А эти, милый человек, я из рук не выпущу, понял? Не мои они.
- Так я тебе гроши оставлю.
Я знаю, что Лехе уже не выйти просто так из этого дома. Стоит ему показаться на улице, как его возьмут под наблюдение и он сам приведет наших ребят к месту, где спрятан пистолет, или к его истинному владельцу. Может быть, он приведет нас к Чуме? Или к третьему, если он существует? Однако отдавать Лехе патроны я все же не должен. Еще не хватает снабжать этих гадов патронами, даже если подойдет только один. Это может стоить одной человеческой жизни. Кроме того, такая подозрительная доверчивость - отдать ему все, а главное разные патроны, большинство из которых ему не подойдет, при их очевидном дефиците, способен только последний "лопух", и это может насторожить Леху или того, другого, к кому он понесет патроны.
- Значит, так, - решительно говорю я, поворачиваясь к Лехе. - Хочешь маслята примерить или нет? Давай сразу говори.
- Хочу, - не задумываясь, отвечает Леха.
- Тогда ноги в руки, и пошли, - все так же решительно заключаю я. - Так и быть, гляну, что за пушка у вас.
- С тобой... ехать?
- Со мной. Чего вылупился? - усмехаюсь я. - Не бойся, не обижу.
- Ну зачем обижать, - неуверенно гудит Леха, все еще не придя в себя от моего неожиданного решения. - Мы зазря тоже никого не обижаем.
- И того, значит, не зазря, - вполне к месту интересуется Илья Захарович. - За дело, выходит, а, Леха?
- За дело, - хмуро соглашается Леха.
- Как же вы с ним перекрестились, ежели ты первый раз в Москве, а он, выходит, тутошний? - не отстает Илья Захарович.
- Он тоже из наших мест.
- Чего же вы его там не завалили, у себя? - удивляется Илья Захарович. - Чего проще-то, лопухи?
- Значит, надо было так, - недовольно отрезает Леха и предупреждает: Не цепляйся, дядя Илья. Больше трепать об этом деле не буду. Нельзя.
- О! - поднимает палец Илья Захарович и обращается ко мне: - Видал, Витек? Я ж тебе говорю, деловой мужик, - указывает он на Леху. - Вполне можешь доверить ему... кое-что. Как он нам.
- Ну, так как, едем, что ли? - спрашиваю я таким тоном, словно проверяю Леху, "деловой" он мужик или так, и в самом деле мелочь пузатая, как выразился Илья Захарович, и можно ли вообще с Лехой иметь дело.
- Некуда пока ехать, понял? - горячо, даже с каким-то надрывом отвечает мне Леха, как бы принимая мой вызов и изо всех сил демонстрируя искренность. - У Чумы она, пушка-то. Его она. А маслят нет. Он чего хочешь за них отдаст.
- Ну, а за чем дело?
- За Чумой и дело, - все так же горячо отвечает Леха, совсем утеряв свою сдержанную солидность. - Мы как в тот вечер разбежались, так и не сбежались пока. Побоялся я по тому адресу идти, куда меня ночевать определили. К бабке одной. Вот к вам, значит, прибился. Ну, Чума меня и потерял. И я про него пока ничего не знаю.
- Ну и что дальше? - холодно и напористо продолжаю спрашивать я, словно экзаменуя Леху.
- А дальше вот - звоню Музке-Шоколадке, бабе его, - охотно продолжает Леха. - Она по телефону темнит. Чуму даже называть не хочет. Встретиться, говорит, надо. В городе. К себе, видишь, не пускает.
- А вообще-то ты с ней знаком?
- Какой там знаком. Издаля видел два раза.
- Чума у нее живет?
- Хрен его знает. Может, и у нее.
- Ну, и как же ты его теперь найдешь? - спрашиваю я.
- А вот с Музкой-Шоколадкой в четыре часа свидимся, она и скажет. Отсюда до Белорусского вокзала далеко?
- Отсюда куда хочешь далеко, - рассеянно отвечаю я. - Это же конец Москвы.
Однако и болтлив же стал Леха. С чего бы вдруг? Неужто так напуган? Положение у него, конечно, такое, что не позавидуешь. Это он видит. Вот-вот задымится, если не сгорит. Хотя на паникера он никак не похож. Он мне кажется парнем крепким. Впрочем, чужая кровь на руках многое меняет в психике. И состояние его сейчас необходимо использовать.
- Ты помни. Намертво себе заруби, - внушительно говорю я ему. - Если за тобой мокрое дело, это всегда может вышкой обернуться. И ты тут никому не верь. Ни богу, ни черту. Вот твой Чума, к примеру. Ты его как знаешь?
- Этот по гроб свой.
- По гроб никто не свой, помни. Ни брат, ни сват. Только мать, понял? У тебя она есть, мать-то?
- Ну, есть... - неохотно отвечает Леха.
- Во. Больше на свете никого у нас нет. Никто по тебе не заплачет.
- Чума - кореш мой старый Чего у нас только не было, упрямился Леха, ни разу не подвел. Так что будь спокоен.
Он, кажется, готовит меня к встрече с этим Чумой.
- Ха! - иронически восклицаю я. - А чего у вас было-то? Морду кому вместе били? Или из ларька шоколад утянули пацанами еще?
- Было кое-что получше, чем ларьки, - самодовольно возражает Леха.
- Где работали?
- У себя.
- Это где же?
- В... Южноморске.
- Ишь ты. У самого синего моря, значит?
- Ага.
- А тебя оттуда отдыхать отправляли?
- Было дело, - невольно вздыхает Леха. - Два раза хватали. Двояк и пятерку имел. Сто сорок четвертая, часть вторая и восемьдесят девятая, тоже вторая часть. По двум крестили.
Насчет первой статьи у меня сомнения не возникают, скорей всего квартирная кража, это вполне к Лехе подходит. А вот насчет второй статьи он, скорей всего, врет, цену себе набивает, авторитет. Это у них водится Никак к нему эта статья не клеится - крупная кража государственного имущества группой или с применением технических средств. Конечно, врет.
- Где последний раз сидел? - продолжаю спрашивать я.
- В Мордовской, строгого режима, - с оттенком хвастливости даже сообщает Леха. - Там Чуму и встретил. Там и скорешились. Из наших мест оказался. Потом вместе и вышли.
- А у него в Южноморске кто?
- Мать, жена и дочка, - усмехается Леха. Три бабских поколения по нему ревмя ревут.
Я смотрю на часы и говорю:
- До Белорусского нам переть долго. Пора, Леха, двигаться.
Говорю я это таким тоном, словно вопрос о нашей совместной поездке уже давно обговорен и решен.
- Ага, - беспечно и как будто даже обрадованно подхватывает Леха Пошли. Эх, познакомлю я тебя с такой кралей, что закачаешься.
И мне почему-то кажется, что игра у нас с ним пошла взаимная, и притом серьезная.
Глава II
ИЩЕМ ЧУМУ
В то утро, когда мы расстались с Валей Денисовым, он вернулся к себе в комнату и, скинув пиджак, принялся за работу.
Валя вообще, надо сказать, щепетильно аккуратен и педантичен, как старый холостяк, во всем, а в работе особенно. Я уже рассказывал о нем. Он никогда ничего не забывает, он все собранные сведения по делу, даже самые мелкие и, казалось бы, пустяковые, располагает так точно и аккуратно, что становится в сто раз легче работать дальше.
И одет Валя всегда очень тщательно, я бы даже сказал - франтовато. Известная пословица "по одежке принимают, по уму провожают" в первой своей половине вовсе не несет иронического оттенка А вообще внешность Вали Денисова многих вводит в заблуждение: невысокий, худощавый, изящный такой, белокурые волосы подстрижены весьма модно, на узком лице большие задумчивые голубые глаза, тонкие руки музыканта и эдакая благородная бледность разлита на челе. Ну, прямо-таки бедный Вертер с его страданиями, а не оперативный работник милиции. Валю надо хорошо узнать, чтобы это впечатление исчезло. Ну, а для некоторых его обманчивая внешность оборачивается крупнейшими неприятностями.