— Вы читали мой очерк? — спросил Ветлугин.
— Всем колхозом читали, — ответил Кузьма и весело рассмеялся. — Вы посмотрели бы, что с Полиной Хромовой делалось, каким она волчком вертелась, пока читали газету.
Действительно, в тот день, когда Полинка узнала об очерке, она насмешила всех колхозников. Сначала она не хотела верить, что про нее написано в печатной газете, потом поверила и смутилась, не понимая, что же такое хорошее увидал в ее труде корреспондент, и вдруг вскочила на бочку, у скотного сарая, и закричала: «Ребята, а ведь пропали мы, если не сдержим свое слово!» И долго еще колхозники смеялись, вспоминая этот день, и при случае говорили: «Ребята, а ведь пропали мы, если не сдержим свое слово!»
— Но что интересно, так это о чем вы и не догадываетесь, — продолжал Кузьма. — Когда Павел Клинов послушал, что написано про его сына, он выставил ногу вперед и раздул ноздри — это такая уж у него привычка, когда он важничает, — и сказал: «В нашем роду все такие!», — а на самом-то деле он крепко леноват, и вот на другой день, впервые, выполнил больше нормы, один, без всякой помощи. В общем, спасибо вам за очерк…
Ветлугину было радостно слушать. Да, вот такого воздействия своих статей он и хотел, чтобы они помогали людям жить и работать. Словно поймав его мысли, Кузьма сказал:
— Хорошая у вас работа, интересная, — и, поднимаясь, посмотрел на ходики. Они показывали половину третьего.
— А где же Степанида Максимовна? — спросил Павел Петрович, наливая в чайник из самовара.
— В поле, — ответил Кузьма. — Ну, вы здесь будьте как дома, ложитесь спать, отдыхайте, а я пошел. Надо поднимать первую смену.
Павел Петрович удивленно посмотрел вокруг: ему и в голову не приходило, что люди могут работать в эту пору, в такую непогодь. Кузьма уже уходил.
— Товарищи, — Павел Петрович поглядел на Василия, на Григория Сергеевича и мельком на Ветлугина, — идемте, товарищи. Надо помочь.
— Отдыхайте, отдыхайте, — сказал Кузьма, открывая дверь.
— Какой же может быть отдых, — бросаясь к печке, сказал Ветлугин, — только одну минутку, — и, торопливо просунув голову в вязаную рубаху, ощутив телом ее связывающую сырость, надел мокрый пиджак и, кое-как зашнуровав ботинки, выбежал вслед за людьми из светлой избы в дождливую ночь.
Это была памятная ночь. Пятьдесят человек, стиснув зубы, падая от усталости, продолжали работу. Вторая смена не ушла домой. Решили дорыть канаву. Кузьма с отчаянием видел, как медленно подвигается дело. То, что вначале могли сделать десять человек, теперь еле делали пятьдесят. Люди ослабли. Даже водка не помогала. Кузьма видел, как жена Сидорова всем телом нажимала на лопату, но никак не могла пробить дерн и плакала от бессилия. Самым трудным в рытье был травяной покров. Корневища трав переплелись, их приходилось перерубать. Кузьма решил отправить некоторых домой, но никто и слушать об этом не захотел.
Очень кстати подоспели шефы и корреспондент. Кузьма дал им впридачу еще Николая Субботкина, Никандра и Астахова и поставил их на дерновку, назвав «бригадой сильных». Остальные должны были идти за ними, копать землю в глубину.
Ветлугин работал рядом с Никандром. Он так же, как и все, вымок, извозился в грязи, но на душе было хорошо. За ворот ему натекала холодная вода, в лицо стегал дождь.
Все, что он видел сейчас: этих людей, спасающих урожай, эту ночь и дождь, — которые не могут остановить единого, святого порыва людей, — однорукого (капитана, командующего людьми, как на войне, женщин, русских женщин, выносливых и героических, неутомимую Полинку, мечтательную Настю — все это наполняло его сердце гордостью за советского человека. Ветлугин уже видел свою книгу, в которой будет об этом рассказано, и весь мир узнает, как любят наши люди свою землю, свою родину.
— Веселей, веселей! — покрикивал Павел Петрович.
«Да, да, непременно веселей! — думал Ветлугин, вырубая в земле квадраты дерна. — Только так… только так…»
— Чортова погода! — ругался Григорий Сергеевич.
«Да, погода чортова. Но и это хорошо…» Ветлугиным овладел задор, какого он уже давно не испытывал, и даже стало досадно, когда его лопата звякнула о другую лопату. Оскалив белые зубы, тяжело дыша, ему помогал Никандр. Оказывается, дерн уж на всем протяжении канавы снят и «бригада сильных» копает землю.