Выясню. Что-то сам, что-то с помощью Бориса Григорьевича, но выясню обязательно. Личная заинтересованность, знаете ли, очень хорошо мотивирует, особенно когда заинтересован ты даже не в деньгах, славе там или почестях, а просто в безопасности своей личной, своей семьи, своего дома. А я в этом ох как заинтересован!
Охватившая меня уверенность в успехе розыска плавно перетекла в обдумывание планов на завтра. Первым номером в их перечне шла необходимость сходить к есаулу Турчанинову и от души помахать шашкой, а то седмицу уже у него не был. Надо сказать, возобновление регулярных занятий у есаула пошло мне на пользу. Да, я продолжаю ходить с тростью, но больше по привычке, чем по необходимости, и в основном вне дома. В доме я без трости уже даже по лестницам поднимаюсь и спускаюсь, пусть и получается это у меня несколько медленнее, чем того хотелось бы. Уж не знаю, какая причина тут главнее — время, всё-таки ранение в ногу я получил четыре года назад, или же фехтовальные упражнения, но скорее всего, работают обе эти причины в паре. А раз так, будем ту пару и дальше сохранять, тем более, мне для того надобно только к Турчанинову захаживать, а время пойдёт само.
Помимо медленного, но успешного преодоления последствий ранения походы к отставному есаулу приносили мне пользу ещё и в развитии предвидения, с которым у меня одно время возникла было некоторая заминка. А тут, когда стараешься не только уколоть или рубануть соперника, но и не дать ему проделать то же самое с тобой, поневоле предвидеть приходится.
Сейчас, однако же, и безо всякого предвидения ясно было, что скоро уже я засну, что сон мой будет глубоким и ровным, а пробуждение — радостным. А если ещё и приснится что-нибудь приятное, то и вообще прекрасно…
[1] 1 вершок = 4,45 см
[2] Белый хлеб из муки высшего качества, дополнительно многократно просеянной через сито
[3] Название буквы Р в русской азбуке
Глава 5
Дела семейные, заводские и сыскные
— Я, Алексей, сколько раз тебе уже говорил, что долгий бой не для тебя? — спросил Турчанинов, когда мы закончили махать железками и отдыхали, отпиваясь квасом.
— Да всякий раз, Яков Матвеевич, говоришь, как к тебе прихожу, — ответил я.
— Вот! — есаул наставительно воздел указующий перст. — И опять скажу, и каждый раз снова и снова говорить буду! Потому как ты ко мне всегда приходишь, не хромая, и тросточку свою в руке приносишь, а уходишь от меня когда, на тросточку-то опираешься!
Да, что есть, то есть. Не то, чтобы так уж прямо и опираюсь, но держу трость наготове, потому что иной раз и нужна бывает. А что вы хотите, гоняет меня отставной есаул от всей своей широкой души, я уж и не знаю, гоняют ли так казаков на государевой службе. Ничего удивительного, если и сегодня по пути домой трость мне понадобится…
— А потому, Алексей, никак тебе нельзя до того доводить, чтобы ты в бою уставать начал, — продолжил Турчанинов. — И раз так, работать мы с тобой будем как раз над быстрыми твоими победами. Вот как сегодня поработали, так и дальше пойдём.
Спорить тут было не с чем, как и вообще спорить с Турчаниновым о фехтовании. Вообще, о необходимости побеждать быстро есаул действительно не уставал напоминать мне с того дня, как я первый раз пришёл к нему с тростью, а когда я возобновил своё обучение у него в позапрошлом году, он для начала погонял меня привычным уже образом, а затем взялся натаскивать на быстрые победы и немало в том преуспел. Я, понятое дело, такой подход приветствовал и со всем прилежанием постигал науку нанесения супротивнику быстрых, хлёстких и неожиданных ударов, стремясь закончить бой быстро и успешно. Разумеется, неожиданными для Турчанинова они почти никогда не были, но иногда мне всё-таки удавалось удивить и этого мастера своими находками. Сегодня вот тоже несколько раз подловил его, к нашей обоюдной радости. Тем не менее, усталость ощущалась, и хотя до своей разъездной кареты я дошёл, не опираясь на трость, но вот подниматься на крыльцо дома пришлось уже при помощи подпорки.
— Опять загонял тебя твой есаул? — Варенька встретила меня наверху парадной лестницы из прихожей на второй этаж. Догадаться тут труда не составило бы никому, достаточно было посмотреть, как я по той лестнице поднимался, но Варя-то сказала это, едва выйдя к лестнице, на которую я ещё не успел ступить.
— Было дело, — признал я, порадовавшись, что жалости или, не приведи Господь, осуждения в голосе супруги не услышал. Поначалу-то Варварушка сильно за меня переживала, когда я возвращался от Турчанинова умотанный, хватало и охов-ахов, и вопросов, зачем мне вообще оно надо, но мне удалось втолковать супруге, что у неё свои упражнения, а у меня свои, и как ей приносит пользу и радость её гимнастика, так и я имею те же выгоды от фехтования. Варя у меня умная, всё поняла и приняла.