— Тут, Борис Григорьевич, пришла мне мыслишка одна… — очень хотелось оттянуть произнесение самых неприятных для пристава слов, но отступать было уже поздно. — Боюсь только, вам она не понравится.
— Да ладно, Алексей Филиппович, — отмахнулся Шаболдин. — Давайте уж, говорите. Если в пользу пойдёт, оно и не страшно.
— Вот смотрите, Борис Григорьевич, — начал я, — «Иван Иваныч» этот умеет замечать слежку за собой и умеет от слежки отрываться.
— Умеет, подлец, — согласился пристав, пока, кажется, не понимая, к чему я его подвожу.
— Умеет изменять свою наружность, — напомнил я ещё одну способность неуловимого «Иван Иваныча». Пристав кивнул, побуждая меня продолжать.
— Отыскать Курдюмова и доподлинно вызнать, чем старый вор занимается, он тоже сумел, — не замедлил я продолжить. — Вот я и подумал…
— И что же такое вы, Алексей Филиппович, подумали? — кажется, пристав меня уже понял, но, похоже, хотел, чтобы я высказался полностью. А я что, я скажу, от меня не убудет.
— А не служил ли раньше «Иван Иваныч» в губном сыске? Если на вора он не похож, а он уж очень не похож, где ещё мог он такому научиться?
[1] Холщовые или шёлковые мешочки, плотно набитые порохом, применялись для ускорения заряжания орудий
[2] См. роман «Семейные тайны»
[3] Зимняя верхняя одежда крестьян и бедных мещан — долгополый кафтан из толстого и грубого некрашеного сукна с широким отложным воротом. Пуговиц и застёжек не имел, запахивался и подпоясывался широким кушаком
Глава 7
О розыске, коммерции и старых друзьях
— Предположение ваше, Алексей Филиппович, мне действительно не нравится, — Шаболдин недовольно поморщился. — Но ещё больше не нравится мне, что очень уж оно на правду похоже, — признал он.
Эта черта Бориса Григорьевича — способность оценивать чужое мнение по степени его аргументации, а не по тому, нравится оно ему или нет, всегда вызывала во мне уважение, поэтому я медленно кивнул и почтительно молчал, не желая сбивать приставу ход его размышлений.
— Придётся пошерстить списки отставников, — Шаболдин перешёл к планированию дальнейших действий. — Дело, увы, не скорое, потому как не от меня одного зависит…
— Кстати, Борис Григорьевич, — только что мне пришло на ум ещё одно соображение и я поспешил им поделиться: — Я вот читал, что в Англии и английских заморских землях есть люди, что ведут сыск частным образом и в интересах частных лиц, их так и именуют там частными сыщиками. К стыду своему должен признать, что совершенно не знаю, как с тем обстоит у нас…
— Всё у англичан этих не как у людей, — проворчал пристав. — Вот какой, позвольте спросить, смысл в этаком частном сыске?
— Да мало ли, — пожал я плечами. — Супругу неверную изобличить или слуг, что хозяев своих по мелочи обкрадывают… Наверняка и иные такие дела найдутся, коими губным заниматься вроде как и не с руки.
— Хм, — ненадолго призадумался Шаболдин. — Я, честно сказать, не особо тем интересовался, но… — тут он хитренько прищурился, — … одного-то такого частного сыщика мы с вами, Алексей Филиппович, оба знаем, не так ли?
Вежливо хохотнув над незатейливой доброй шуткой, я всё же посчитал нужным уточнить:
— Не совсем так, Борис Григорьевич. Я никогда сам по себе сыск не вёл, сами же знаете. Вот и Фёдор Павлович с Иваном Адамовичем соврать бы не дали, — напомнил я Шаболдину про Елисеева и Крамница. — А уж в Усть-Невском я маньяка искал, прямо в государевой службе состоя.
— Что ж, значит, и насчёт тех частных сыщиков поинтересуюсь, — вздохнул пристав. Ну да, загрузил я его работой, что тут скажешь. А что делать? Уж кому этими поисками заниматься, как не Шаболдину, у меня-то таких возможностей и близко нет. Вот пальцем ткнуть, показать, где и что поискать, это у меня часто очень даже хорошо получается…
— А что у нас, Борис Григорьевич, с артефакторами? — напомнил я ещё об одном направлении розыска.
— Ох, простите великодушно, Алексей Филиппович, за другими делами запамятовал вам сказать, — рассыпался Шаболдин в извинениях. — С оставшимися я тоже поговорил со всеми тремя, но впустую. Все как один говорят, что сами ничего подобного не делали, и ни про кого не знают, кто за такое бы взялся.
В общем, примерно чего-то такого я и ожидал. Даже если кто-то из них и врёт, лжеца того на вранье не поймать, пока у нас на руках не будет самого артефакта, желательно, конечно, вместе с «Иван Иванычем». Да и кто вообще сказал, что такие умельцы только в Москве имеются? Подожду ещё, что мне Дикушкин и Хюбнер напишут, а там и забыть обо всём этом можно будет, или хотя бы просто отложить в сторону — либо до лучших времён, либо вообще.