Дав ей, таким образом, пищу для размышлений, Гарри спустился на кухню. Несмотря на то, что было довольно рано, и большинство обитателей этого дома еще спало, на кухне вовсю орудовала поварешкой миссис Уизли, готовя завтрак на всех. Как уже успел убедиться Гарри, миссис Уизли, как и любое другое вещество во Вселенной, могла пребывать в трех агрегатных состояниях: готовка, уборка и нравоучения всех и вся; и зачастую была на грани перехода в четвертое состояние — плазму, когда орала на Рона или близнецов.
— Доброе утро, Гарри, — сказала она, не отворачиваясь от плиты. — Будешь завтракать?
— Нет, я пришел сюда только потому, что мне негде больше посидеть и нечем заняться, — хотел было ответить Гарри, но сдержался и сказал следующее: — Да, насыпайте всего и побольше.
Она поставила перед ним большую миску овсянки, яичницу на три яйца, с беконом и несколько хорошо прожаренных тостов.
— Поможешь сегодня с уборкой?
— Конечно… нет. У меня и так дел по горло, и вообще скажите спасибо, что вправил мозги Кричеру и он, как и положено, приводит дом в благопристойный вид, — Гарри довольно ухмыльнулся, вспомнив, каким именно образом он «вправлял мозги» домовику.
— Вот здесь мы и будем сегодня работать, — на второй день после прибытия Гарри в дом Блэков миссис Уизли развила бурную деятельность, к которой решила приобщить и Гарри.
Теперь сам Гарри, Рон и Гермиона, не считая миссис Уизли, стояли в довольно большой комнате, заваленной всяким хламом, пылью, паутиной и вообще являющуюся пристанищем для всякого рода насекомых, как волшебных, так и не очень.
Естественно, что весь этот бардак им предстояло разгребать вручную, потому что запрет на колдовство несовершеннолетними никто не отменял, да и необходимые заклинания могла знать только Гермиона. Но никто не был в этом уверен.
— Да мы здесь и за десять лет не управимся, — взвыл Рон, оглядев фронт работ.
Гермиона в это время стояла с таким видом, что эта комната должна была тотчас же сгореть в синем пламени. Она, конечно, понимала, что нужно помогать в благоустройстве дома, но в то же время никак не могла уразуметь, на кой чёрт вычищать весь дом, когда Орден едва занимал десятую часть комнат.
— Не говори глупостей, Рон, — отмахнулась миссис Уизли и, наколдовав необходимый для уборки инвентарь, удалилась к остальным членам семьи, давать указания по поводу уборки соседней комнаты.
Тяжело вздохнув, Рон закатал рукава и взялся за тряпку, когда в дверь вошел Сириус, помахивая волшебной палочкой.
— Этой комнатой не особо пользовались еще в те времена, когда я здесь жил, — сказал Сириус и, указав палочкой в угол, уничтожил накопившийся там мусор. — Так, что немного магии вам не помешает.
— Скажи мне, Сириус, — повернулся к нему Гарри. — Какого лешего ты не заставишь своего эльфа прибраться в доме? Он же должен тебе повиноваться.
— Он меня бесит, Гарри, — Сириус испепелил подранные занавески. — Всё время ворчит, что я недостойный сын своих родителей и извращает суть любого приказа, устраивая какую–то пакость. После его помощи хлопот не оберешься.
— Так долбани его круциатусом, — хмыкнул Гарри, и принялся ловко собирать больших, с грецкий орех, пауков в найденную тут же банку.
В комнате воцарилась тишина. Было слышно, как ударяются капли воды о пол, падая с мокрых рук Рона. Гермиона неверяще уставилась на своего лучшего друга, не понимая, как Гарри мог предложить что–то столь бесчеловечное. Сириус, никогда особой сдержанностью не отличавшийся, а после Азкабана так и подавно, вытащил палочку и позвал Кричера.
— Долбани сам, если такой умный, — Сириус бросил палочку Гарри и скрестил руки на груди, выжидающе уставившись на крестника. Он ожидал, что тот начнет отнекиваться, скажет, что это была всего лишь неудачная шутка или что–то в таком роде, но не тут то было.
Гарри ловко поймал палочку, и тут же нацелил её на Кричера, у которого от удивления глаза расширились и стали размером с золотую монету.
— C… — начал, было, Гарри, когда Сириус понял, что это не шутка и бросился выхватывать палочку, которая до этого еще ни разу не использовалась для кастования Непростительного.
— Нет! — одновременно с Гарри крикнула Гермиона и тоже кинулась к палочке, только мешая Сириусу. Рон же только и мог, что открыть рот и уронить на пол тряпку, которую до этого держал в руках.
— Coruscus! — таки закончил Гарри далеко не Непростительное, хотя и тёмное проклятье, прежде чем кто–либо успел до него добраться.
Ослепительная молния, сорвавшаяся с кончика его палочки, осветила комнату на миг и отбросила домовика к противоположной стене. И вновь всё застыло. Все повернулись в сторону привалившегося спиной к стене эльфа, которого как минимум трое считали мертвым. Но эти маленькие создания были куда живучее, чем казались на вид.
Кричер, у которого еще тлели кончики ушей, встал, ошалело переводя взгляд то на Сириуса, то на Гарри и ощупывая немного поджаренную кожу в том месте куда попало заклятье, упал на колени и зашелся слезами, сквозь которые можно было услышать:
— Наконец–то, наконец–то в этом доме объявился нормальный волшебник, — сквозь всхлипы бормотал Кричер, — и наставил молодого хозяина Сириуса на путь истинный. Наконец–то старый Кричер может быть спокоен, — домовик вытер слезы и выжидающе уставился на Сириуса не безумным и презрительным взглядом, как было ранее, а уверенным и ждущим приказов.
— Ну, — Гарри засунул палочку в карман Сириусу, поднял банку с пауками и направился к выходу из комнаты, — прикажи ему заняться домом, пока он окончательно мхом не зарос.
— Гарри, — уже на полпути к его комнате нагнала его Гермиона, — нам же нельзя колдовать летом…
— А ты не знала, — Гарри удивленно посмотрел на неё, — что пока этот дом скрыт Фиделиусом, то Министерство может лишь зафиксировать факт нарушения закона о колдовстве несовершеннолетними, но не может узнать, где и кем это было сделано?
— Гарри, Гарри… — вырвал его из пучин воспоминаний голос Рона, что теперь сидел напротив него за столом и поглощал свой завтрак, — ты бекон доедать будешь?
— Конечно, буду, — ответил тот, когда Рон уже потянулся к его тарелке. Закинув бекон в рот, он поднялся из–за стола и направился к камину.
— Косой переулок!
19
Зеленое пламя, не удивив никого, так как многие им постоянно пользовались, взметнулось в камине Дырявого котла — захудалого бара и прохода в Косой переулок, по совместительству. Из пламени вышел черноволосый паренек в круглых очках и шрамом на лбу, и любой маг, от мала до велика, тотчас же опознал бы в нем Гарри Поттера. Но в баре помимо хозяина находилось всего несколько посетителей и они, несмотря на ранний час, находились не в том состоянии, чтобы кого–либо распознавать.
— Рад видеть тебя, Гарри, — поднял глаза Том — бармен и хозяин Котла. За неимением посетителей он занимался излюбленным делом всех барменов мира — протирал стаканы.
Гарри никогда не имел ничего против Тома, поэтому, кивнув ему, направился к проходу в Косой переулок. Отсчитав положенное количество кирпичей на стене, и постучав по ним палочкой, он вошел на самую оживленную улочку волшебного Лондона.
Поскольку до отправления в школу оставалось не так много времени — двадцать дней, улочка была забита спешащими родителями и их детьми. Те, кто додумался купить чемодан или другую тару для купленных пожитков чувствовали себя более–менее комфортно, в то время как остальные недоумки, тащившие перед собой пакеты и свёртки, то и дело подымали их с земли. Особенно в этом преуспевали маглорожденные, родители которых по очевидным причинам не могли уменьшить свертки.
Шум, толкотня, крики детей, что тащили своих родителей к тому или иному магазину, чтобы купить очередную бесполезную вещицу или игрушку, окончательно испортили его настроение. В кои–то веке Гарри вспомнил Дурслей добрым словом за то, что избавили его от всего этого, и его память была незапятнанна подобным поведением.