— А второй?
— Тот, что скончался? Напротив… — Равшан, может быть, ввел бы Туру в курс событий обстоятельнее, но он и сам знал мало.
— Как этот парень оказался с Паком? Вместе приехали? — допытывался Тура.
— Нет. Свидетели слышали, как он спросил Корейца: «У вас не занято?» Пак сидел один.
— Что он здесь делал? Неизвестно? — пристреливал вопросами ситуацию Тура.
— Пока нет…
— Пак сказал дежурному, что едет в «Чаройли»?
— Нет. Предупредил только, что будет примерно часа через три.
— Сайда еще ничего не знает?
— Нет. Мы решили, лучше ей пока не говорить.
У входа показалось несколько офицеров. Халматов увидел заместителя начальника управления полковника Назраткулова, желчно-худого, со скучным невыразительным лицом. Тура заметил брошенный на него недовольный взгляд. Отвернулся снова к Равшану.
— А что свидетели?
— Опознать не могут, — Гапуров помолчал. — Правда, мы говорили с ними только накоротке…
— А повар? Официантка?
— Придорожное кафе! Мне кажется, боятся говорить.
По-видимому, он был прав.
— Преступник был на машине?
— Скорее всего. Но точно никто не знает.
— А погибший?
— Без машины. Видимо, с попутной, кто-то подвез. Не знаем даже, откуда он ехал, куда. В Мубек? Из Мубека?
«Что делал Пак в кафе? — снова подумал Халматов. — Он оставался за начальника розыска. Что его привело сюда? Почему никому не сказал, даже дежурному?»
Тура отошел. Напротив входа молоденький оперуполномоченный[3] его отдела, почти мальчик, родственник Гапурова — Алишер писал рапорт: он побеседовал с шашлычником — теперь выписывал из блокнота сообщенные ему приметы преступника. Рядом, на газете, лежали вещи. Халматов подошел к столу. Бумажник и удостоверение Пака, авторучка. Тура открыл бумажник — из-под слюдяной обложки на него взглянула фотография Сайды.
На вмонтированном в авторучку табло скакали цифры, отмерявшие секунды, однообразно-беззвучно мигали они. Что-то безжизненное, пугающее было в этом безмолвном непрекращающемся течении времени. Тура привык, что часы тикали.
— Чье это? — Халматов показал на спортивную сумку.
— Убитого?
— Да, устоз. Ничего особенного нет, — Алишер, вчерашний стажер, называл его не по-уставному, как и другие его ученики. Он достал из сумки импортные солнцезащитные очки, большую металлическую расческу, положил перед Турой.
— Еще бутылка грузинского коньяка «KB»… — Алишер поставил на стол непочатую бутылку. — Готовился что-то отметить, а не пришлось. Да! Деньги, триста рублей. Рублями!..
Тура почувствовал, как постепенно к нему возвращается сознание своего старшинства. И ответственности.
— Позвони дежурному. Пусть передаст, чтобы труп в морге дактилоскопировали. Может, погибший был судим.
— Понял.
Тура поманил показавшегося в дверях оперуполномоченного Какаджана Непесова.
— Слушаю, устоз.
— Там стоит машина Пака…
— Я знаю, — кивнул Какаджан.
— Рядом патрульная машина. Возьми криминалиста — составьте план стоянки в масштабе. Мы должны проверить, была ли там, как Пак подъехал, какая-то другая машина. Он как-то не очень удобно приткнулся.
— Вас понял.
— Тура Халматович, — подошел Равшан Гапуров. — Вас спрашивал полковник Назраткулов.
— Иду.
Заместитель начальника управления был растерян, испуган и зол оттого еще, что Тура не подошел, не извинился, не помог ему, Назраткулову, человеку самолюбивому и подозрительному, в ощущении растерянности и паники, охватившей его из-за необходимости тут командовать и распоряжаться, находиться в зависимости от Равшана и брать на себя всю ответственность за его действия, за дело, в котором он, бывший замзавотдела, юрист-заочник, не был компетентен, плохо ориентировался, да и вообще все это плохо понимал и сильно не любил. Был он, Назраткулов, специалистом другого профиля, который считал не менее важным и более универсальным, который коротко обозначался одним словом — «кадры».
— К шапочному разбору приехал? — мрачно спросил Назраткулов, когда Халматов наконец подошел. — И глаз не кажешь. А ведь это я тебя должен спросить — почему твой заместитель никого не поставил в известность и поехал на край света есть лагман?
Они не любили друг друга.
У Туры была довольно простая классификация живущего на земле народонаселения: милиционеры, преступники и потерпевшие.
Милиционеры были малой частью человечества, но самой стабильной во времени и в составе. По представлениям Туры, милиционер не мог быть будущим или стать прошлым. Пенсионер все равно был милиционером, а младенец, рожденный для этой участи, уже в детском саду покажет себя в этом странном людском качестве.
3
Должности оперативных работников уголовного розыска и ОБХСС даны в их сегодняшнем наименовании — «старший оперуполномоченный», «оперуполномоченный», в момент описываемых событий соответственно: «старший инспектор», «инспектор». (