Выбрать главу

Но вскоре после переезда в его страну, где мне нечем было заняться, одним вечером случилось нечто ужасное, и все изменилось. Я изменилась.

Я смотрю на улицу, и взгляд останавливается на воротах у въезда в квартал, где громоздятся друг на друга почтовые ящики, и гадаю, как докатилась до такой жизни. Кажется совершенно невероятным, что еще совсем недавно я могла просто выйти за дверь, завести машину, зайти в ресторан или магазин, сесть на самолет и в одиночестве улететь в другую страну, что я была свободна как ветер, а теперь не представляю себя в мире за пределами района.

– О господи!

Появившаяся откуда ни возьмись гостья возвращает меня к настоящему.

– Ой, прости, я не хотела тебя напугать!

Это та женщина из дома напротив. Не помню, как ее зовут, но, похоже, она постоянно приносит тарелки с выпечкой.

– Э-э-э… Ничего, я просто… Все в порядке, – запинаюсь я, машинально попятившись и озираясь через плечо, как будто мы занимаемся чем-то противозаконным.

Вот какой я стала. Дерганой. Напуганной.

– Прости, я не видела, как ты подошла, – говорю я, и это правда, хотя и трудно поверить.

Она вся такая сияющая, всегда в топах с блестками и гладкими волосами со стрижкой каре. Когда она болтает с другими соседями или выходит из машины, то вечно напевает что-то себе под нос или смеется. Наверное, она самый счастливый человек, которого я видела в жизни. Пытаюсь вспомнить ее имя. Вроде бы Кэролайн.

– Брауни Бетти, – улыбается она, протягивая мне тарелку.

– Бетти Брау… Мне казалось, тебя зовут К…

Я смущенно запинаюсь. Она так громко смеется, что я смотрю на манеж Эйвери – не проснулась ли дочь.

– Кора, да. Нет, я говорила о яблочном брауни «Бетти».

– Ой.

Я краснею и беру протянутую тарелку.

– Там коричневый сахар и сливочное масло, но ты такая худышка. Тебе не страшно, – хихикает она.

– Это так мило. Спасибо.

Кора не уходит, и от ее присутствия мне становится не по себе. Надо постараться выглядеть нормальной. Как бы поступила прежняя, нормальная я? Наверное, пригласила бы ее войти. Но я не могу.

– Я бы пригласила тебя, но… – указываю на Эйвери.

Увидев ее, соседка радостно взвизгивает и подходит поближе, чтобы лучше рассмотреть.

– Конечно, конечно. Какой ангелочек.

– Спасибо.

Я улыбаюсь и гадаю, получилось ли у меня поставить точку в разговоре. Кора не смотрит на меня, а продолжает ворковать над Эйвери.

– Ох, меня так умиляют младенцы. Моей семнадцать, и я тоскую по малышам с тех пор, как она начала ходить. Сколько лет этой милашке?

– Почти семь месяцев, – отвечаю я.

Я никуда не хожу с дочерью и не привыкла, что бы ей кто-то восхищался. И это приятно, хотя бы ненадолго.

Кора оборачивается:

– Она… просто совершенство. Если тебе понадобится помощь с малышкой, ты знаешь, к кому обратиться. Бесплатно, мне просто хочется зацеловать ее маленькое личико, – воркует она над спящей Эйвери тоненьким голоском и снова поворачивается ко мне. – Может, нарежешь кекс и мы посидим здесь?

Она пытается взять у меня тарелку, словно собирается немедленно пройти через дверь, как у себя дома, и поискать на кухне вилки и тарелки. Я на автопилоте отбираю тарелку.

– Ой, прошу тебя, сядь, – прошу я, потому что выбора у меня нет.

С трясущимися руками вхожу через сетчатую дверь и босиком иду на кухню. Пока я неуклюже копаюсь в ящике в поисках вилок, мне в голову лезут безумные мысли. А вдруг она из тех женщин, которые крадут младенцев из-за… как это называется, когда страстно хотят детей? Я заставляю себя не бежать стремглав обратно, чтобы проверить. Это же бред. Кора буквально излучает сияние. Но погодите-ка, а разве социопаты не такие – выглядят нормальными, даже слишком милыми? Стоп. Соберись. Вот дерьмо. Ладно.

Я приношу приборы и тарелки и сажусь на край плетеного шезлонга напротив Коры, поскольку она заняла мой стул. Она быстро берет все на себя. Как будто не может не играть роль хозяюшки, хотя она у меня дома. Кора отрезает щедрые порции… как там называется этот кекс? И раскладывает по тарелкам, слизывая излишки с большого пальца, когда протягивает мне тарелку. Мне хочется, чтобы Эйвери проснулась и захныкала, чтобы появился повод унести ее в дом и прекратить этот визит, но малышка спокойно лежит, с прилипшими к голове идеальными влажными завитками волос, розовый ротик постоянно сморщивается и распрямляется – видимо, ей что-то снится. Интересно, какие сны могут быть у младенца?

Мы сидим напротив друг друга. Я понимаю, что надо похвалить брауни, но, на мой вкус, американские десерты слишком сладкие и мне не хочется глотать еще один кусок.