— Да, вы знаете это, так как вы ему свистели, махали и принудили к побегу.
— Это так. И что же ты имеешь против?
— Я должен вас арестовать!
Добрый Джон Раффли от удовольствия даже зажмурился.
— Арестовать? Меня, джентльмена и пэра Британии? Здесь, на Цейлоне? Да ты повредился рассудком! Калади принадлежит мне, и я делаю с ним все, что мне заблагорассудится.
— Калади принадлежит вам? Как же так?
— Он мой слуга и совершает все, что совершает, по моему приказу. Без моего на то желания ни один человек даже волоса его коснуться не посмеет, будь то хоть мудали.
— Если он ваш слуга, почему же он не остался с вами, почему он ушел?
— Я отослал его, потому что мне это было угодно. А ты сейчас пойдешь к мудали и скажешь ему, что я хочу с ним говорить.
— Не вы будете говорить с ним, а он с вами.
— И почему же?
— Потому что я вас арестую и доставлю к нему. Того же, кого вы называете своим слугой, я обязательно найду. Пойдемте!
— Begone![38] Как бы тебе не пожалеть!
— Если вы не пойдете добровольно, я прикажу взять вас под стражу!
— Только попробуй! — Развеселившийся сэр Джон выхватил пару трехствольных пистолетов; следуя его примеру, я вынул свой револьвер.
— Вы намерены обороняться? — в ужасе воскликнул цейлонец.
— Нет, возлюбленный сын мой. Мы намерены не обороняться, а лишь немного пострелять в тебя, если ты намерен и далее докучать нам.
Наш собеседник, а это было явственно видно, пришел в крайнее замешательство. Долг граничил в нем со страхом, вызванным видом нашего оружия, и в конце концов страх возобладал.
— Как вы сказали, откуда вы, сиди?
— Из Англии.
— Из Англистана, где живет великая королева? Это действительно правда?
— Действительно.
— И вы в самом деле хотите идти к мудали?
— В самом деле.
— А вы меня не обманываете?
Лицо Раффли прямо-таки светилось от наслаждения.
— Я — магараджа из Англистана, а этот сиди еще более могущественный магараджа из Германистана. Ты умеешь читать?
— Да, — схитрил вопрошаемый: судя по выражению его лица, он не знал ни буквы. А ответил он так, чтобы поддерживать в своих подчиненных долженствующее уважение. Сэр Джон, порывшись в сумке, извлек сложенный вдвое лист бумаги. Это было меню, захваченное им ранее в отеле «Мадрас».
— Вот, читай!
Старший принял лист, осмотрел, полный почтения, со всех сторон, развернул и, придав лицу своему важность, опустил ресницы, как если бы он читал. Затем с величайшей осторожностью он сложил бумагу и подал нам.
— Вы сказали правду, сиди. Вы два магараджи из стран Заката; здесь так написано. Я могу вас отпустить, так как теперь знаю, что вы идете к мудали, чтобы извинить меня и сказать ему, что я лишь потому дал арестанту возможность убежать, что он был вашим слугой и принадлежал вам.
В глубоком поклоне он прижал руки к груди, вернулся к своему воинству, и они побрели в город. Из гавани до нас доносилась монотонная песнь. Она звучала с большого китайского судна, где пятеро матросов колдовали с якорем. Раффли поправил пенсне и с вниманием стал разглядывать корабль.
— Чарли! — сказал наконец он.
— Сэр Джон!
— Не угодно ли пари?
— Пари? О чем?
— Что капитан этой джонки либо помешался, либо плавает под двусмысленным и грязным флагом.
— Почему вы так думаете?
— Вы не моряк, и, как у любого человека, не общающегося с морем, у вас нет ни малейшего представления о подобных вещах. Видели ли вы когда-нибудь джонку с тремя мачтами?
— Нет.
— А подобный изумительный такелаж?
— Что же вы видите в нем изумительного?
— Соседство китайской и американской систем и соотношение мачт. Как вам это понравится — бизань выше грот- и фок-мачты? И необычно длинный бушприт?
— Поистине удивительно! Исходя из длины бушприта, можно говорить о плугообразной форме паруса, благодаря которой увеличивается маневренность корабля при встречном ветре, а что касается вышеупомянутой высоты мачт, так здесь мое мнение таково: создатель этого судна печется об увеличении скорости, чему обычно мало способствует неуклюжее устройство румпеля.
— Чарли, признаться, я не ожидал от вас такой осведомленности в морских вопросах. Джонка эта являет пример крайне неуклюжего подражательства американским клиперам, и я не доверил бы им для перевозки и малой толики каких бы то ни было богатств, учитывая еще высокую повторяемость штормов.
— А вооружение? Они явно преследуют какую-то цель, суть которой от меня скрыта.