В продолжившимся вечере все сгладилось и забылось. После моих рассказов о вымышленных приключениях в горах меня естественно попросили спеть. А взяв в руки гитару меня унесло в бурный водоворот моей души. Песни, расспросы как мне среди нелюдей, шутки с моей стороны. И наконец я с чувством облегчения провожаю гостей в карету с гербом вольного города Магебург. Наконец то все закончилось, ан нет. Сения, целенаправленно задержавшись, придвинулась ко мне вплотную, проговорив.
— Господин Инглос это был дивный вечер. Ваше пение пленило мою душу. Могу я рассчитывать на ваше приглашение еще раз?
Я не знаю, что этой юной особе от меня нужно, но рискует она знатно. Если стоящей немой горой рядом, моей жене что-то не понравится, то ее удара та не переживет. И это не глупый черный юмор, я чувствую нарастающее недовольство своей жены.
— Как знать, юная прелестница?
Расплывчиво отвечаю ей я с неохотой отодвигаясь от тугой груди молодой женщины.
Когда карета с гербом города при сопровождении отряда гвардии, скрылась в дали плохо освещенной улицы, Роллос недовольным тоном проговорила.
— Эта молодая шлюха буквально скользким червем пытается пролезть к вам в постель, муж мой.
Посмотрев на дроу снизу в верх, я подмигнул ей отмечая ее наблюдательность. Согласен в мою постель просто так никто не рвется. Не тот у меня видок что бы молодые и красивые девицы вешались мне на шею по внезапно вспыхнувшим чувствам.
Ночью, когда я видел сладкие сны, которых как все не запомнил меня разбудил навязчивый стук в дверь моей спальни.
— Мой Оябуми, прошу прощения, но ситуация требует вашего присутствия.
Раздался из-за двери ровный голос Микнилорна.
Я, ничего не понимая, напялив на себя халат и тапочки из овчины, отчаянно борясь с остатками сна, мягко окутывающими мое сознания, поплелся пошатываясь и семеня за светлым эльфом на первый этаж особняка. Где кстати было весьма шумно. Окончательно в бодрое состояние меня привели раздавшиеся вопли Синриэль, оглушительными визгами и мольбами вперемешку с оправданиями, летевшими из гостевого зала.
— Я ни виновата! Я просто спала в своей комнате! Мали Кили, отпустите, мне очень больно!
Еще бы светлой не было больно, Роллос не мудрствуя лукаво намотала ее огненно рыжие волосы себе на ручищу и целенаправленно волочила ту по полу. С явным удовольствием наблюдая за барахтаньями рабыни. Завидев меня, моя жена резким рывком вздернула эльфийку в верх, от чего та, просто завизжала бессильно извиваясь в стальной хватке дроу.
— Муж мой, ваша рабыня попыталась вам изменить. Но была поймана на этом.
Пояснила Роллос ситуацию при этом не забыв отвесить мне положенный поклон вежливости. И наконец отпустить рыдающую Синриэль которая воспользовавшись моментом, сгребла кружевные края ночной рубахи и устремилась в сторону подальше от дроу она представила мне главного виновника ночного переполоха. Связанного по рукам и ногам юношу в котором я без труда узнал сына канцлера Магебурга. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сложить дважды два. Получается, юноша сегодня во время визита ко мне, запал на светлую, что и немудрено перед этой дамой все мужчины теряют свою голову. Разве что я, как явный дефект системы выпадаю из этой длинной очереди безумцев. Естественно он, не задумываясь о последствиях полез среди ночи в особняк для объяснений с предметом своих возвышенных чувств. После чего был пойман, обязательно дежурившим ночью синтаки Дома.
Теперь наконец проснувшись и сообразив, что случилось как Оябуми Дома, мне стало вовсе не весело. Это хорошо, что этого придурка, Торкнилос поймал сразу после его преодоления забора, а если бы он его обнаружил в комнате Синриэль, то за жизнь светлой эльфийки можно было бы пожалеть медную монету. Я знаю свою жену и ее отношение к этикету Домов.
Похоже рыжеволосая дама это тоже хорошо понимает. Соскочив с пола, та, резко подшагнув к юноше плюнула ему в лицо, зло выговаривая.
— Что бы ты подох на куче говна. Ублюдок.
Роллос, сграбастав снова светлую за волосы, оттянула ее прочь, от недоумевающе моргающего юноши. Я же, кивком головы указал на кляп в его рту. Торкнилос, придерживая Брандона, наконец выдернул у того свернутую тряпку изо рта, дав возможность говорить.