— Ещё один неблагодарный, — переключилась на новую мишень Вальбурга.
— Мама, не начинай, — предупредительно сказал Регулус, поднимаясь. — Мы уже всё выяснили.
— Будьте так любезны, мадам, оставьте нас с братом наедине, — произнёс Сириус, переглянувшись с отцом.
Орион подошёл к жене и подал ей руку.
— Идёмте, миссис Блэк.
— Опять, — проворчала Вальбурга, направляясь к выходу из комнаты. По пути она поцеловала Регулуса, всё равно что клюнула где-то возле уха. — Я надеюсь, сегодня ты никуда не собираешься. Уже поздно, — затем Вальбурга придирчиво осмотрела старшего сына с головы до ног. — Мы ещё не решили, что делать с его рукой, а он уже задумал что-то ещё.
— А что с ней не так? Клянусь, она напоминает мне Руку Славы, — хмыкнул Сириус с театральным восторгом рассматривая свои пальцы. — Помните ту жутковатую клешню в лавке старины Горбина и… — он замолчал, стушевавшись под грозным взглядом отца.
— И ты говоришь, что этот оболтус уже вырос? — язвительно произнесла миссис Блэк.
— Проклятье ударило ему в голову, дорогая, — ответил Орион.
— Ага, с рождения, — шёпотом заключил Сириус. Он закрыл за родителями дверь и задумчиво посмотрел на младшего брата. — Мама открыла в себе чувство юмора, поразительно.
Регулус опустил с потолка кочергу и пристроил её перед каминной решёткой.
— Кикимер, иди на кухню, — сказал он, не оборачиваясь.
Домовик, пытающийся спрятаться за цветочной кадкой и слиться с зеленью, нехотя прокряхтел, что повинуется, и аппарировал.
Сириус опустился на стул напротив Регулуса, продолжая блуждать взглядом по комнате и подмечать то, что раньше его не интересовало.
Посеребрённая музыкальная шкатулка на бюро нуждалась в полировке. С Ордена Мерлина первой степени давно не стирали пыль, как и с кучи антикварных безделушек, которыми от пола до потолка заставлены все полки шкафа. Видимо, в последнее время родителям было совершенно наплевать на свои богатства. Напольные часы кряхтели под тяжестью маятника. Болты заметно выпирали из деревянного футляра. Стол был погребён под свитками, в которых Орион надеялся отыскать спасение для старшего сына. Только на медном блюде на самом краю столешницы замерли резные нефритовые гоблины. Через секунду-другую Сириус молча потянулся к трём фигуркам и принялся переставлять их. Дядя говорил: «Если потрёшь их лысые макушки, обретёшь что-то ценное». Удивительное дело, Вальбурга выжгла Альфарда с гобелена и запретила упоминать имя недостойного родственника, но подарок брата оставила на прежнем, самом видном, месте.
— Странная женщина, — произнёс Сириус, в очередной раз поменяв местами гоблина, проверяющего монету на зуб, с гоблином, поглаживающим себя по объёмистому животу. — Я думал, она избавится от этих фигурок в первую очередь.
— Не вижу ничего необычного. Мама никого не впускала в твою комнату после твоего ухода, — сказал Регулус, — но это не мешало ей приходить туда самой и сидеть часами среди вещей. Это выглядело весьма жутковато, — пояснил он, уловив недоверие в лице брата.
Сириус посмотрел на него с любопытством.
— Готов поспорить, где-нибудь в запертом ящике её трюмо лежат открытки от Андромеды, — добавил Регулус, подняв глаза на очередную обгорелую дыру в гобелене, занявшую место миловидного девичьего лица.
— Да-а, — протянул Сириус, вытянув ноги. — Стоило получить смертельное проклятье, чтобы… — он покосился на брата, потом вздохнул.
— Захотеть сюда вернуться, — закончил тот вместо него.
— Когда за спиной стоит костлявая карга с косой в руках, и не такое придёт в голову, — невесело улыбнулся Сириус. — Начинаешь подмечать детали, на которые раньше и внимания не обращал.
Регулус скрестил руки на груди, почувствовав что-то неладное. Эти слова вызвали странное, неприятное ощущение под кожей.
— Как может столь отвратительный день так красиво заканчиваться? — хмыкнул Сириус и кивнул на окно, за которым солнечный диск опускался за горизонт. Над крышами магловских домов разлилась тёмно-вишнёвая краска, в которой словно перья феникса плавали золотые облака. — Сегодня я встретил одного человека, который утверждает, что учился вместе с Гермионой.
Регулус не ответил.
— Кто она? — вполголоса спросил Сириус. — Тебе не кажется, что мне пора узнать правду? Конечно, я могу и дальше делать вид, что не замечаю странности Гарри, осведомлённость Гермионы, оговорки, косые взгляды, твои недомолвки.
Регулус затаил дыхание, мысленно ухватившись за первую фразу, и пропустил все последующие слова мимо ушей.
— Что конкретно сказал тебе тот человек?
— Ты совсем меня не слушаешь, верно? Он представился, только и всего, — устало ответил Сириус. — Теодор…
— Теодор, — повторил Регулус, принявшись ходить кругами по гостиной. Это имя потревожило что-то в памяти. Он его знал, но не мог сразу вспомнить откуда.
— Может, ты дашь мне договорить? — возмутился Сириус. — Он вообще-то и фамилию назвал. Нотт.
Сердце Регулуса кануло куда-то вниз. Руки внезапно похолодели. Он подумал о Визжащей хижине на краю Хогсмида, о потайном ходе, скрытом за огромным щитом рыцаря. Он подумал о Маркусе — своём школьном приятеле, прогуливающемся под руку с девушкой возле замёрзшего озера, о рассказе Поттера, так и не попавшего на экзамен к Слизнорту, и об осколке хроноворота, что лежал где-то в недрах бисерной сумки. Гермиона. Нужно сказать ей. Немедленно поставить её в известность. Они с Гарри не одни.
— Он зачем-то ищет Гермиону, — сказал Сириус, следя за шагающим из угла в угол братом. — Попросил передать, что я его видел. Настаивал, мол, это очень важно.
— Он назначил ей встречу? — спросил Регулус, руки его при этом были глубоко засунуты в карманы.
Сириус кивнул.
— Да, завтра. Кто он такой, Рег? Мы оба прекрасно знаем, что никаких Теодоров среди Ноттов не наблюдается.
У Регулуса не было ни времени, ни желания искать подходящую отмазку. Оцепенение постепенно проходило, но на его месте острыми колючками прорастал страх. Предположения и догадки, одни хуже других, лавиной обрушивались на Регулуса. Он остановился и резко обернулся.
— Где и во сколько?
Обозлившись, Сириус ударил кулаком по столу, отчего одна из нефритовых статуэток подпрыгнула и опрокинулась набок. Если бы не проклятье, на борьбу с которым уходили почти все силы, Бродяга мог бы вскочить и вытрясти из Регулуса всё, что тому было известно.
— Чёрт возьми! Мне нужна правда, и я не скажу тебе больше ни слова об этом Нотте, пока не получу её. Откуда Гарри и Гермиона столько знают о крестражах? Почему ты им помогаешь?
— Это не моя тайна, — упёрся Регулус.
— Да наплевать! Не пытайся увести меня в сторону, — предупредил Сириус. — Сам подумай, ну кому я могу разболтать? Всё-таки мне осталось не так много времени.
— Прекрати!
— Но это так, Рег.
— Я пообещал… — выдавил Регулус, замотав головой. — Это долгая история.
— Поэтому начинай излагать прямо сейчас!
Он сдался.
Без всяких предисловий Регулус рассказал брату всё, что знал, не умолчав ни о маховике, ни о реальной личности Гарри, не будучи, впрочем, до конца уверен, что поступил правильно. За это время на улице совсем стемнело, и задумчивая фигура Сириуса скрылась в тени. По его лицу ничего нельзя было сказать.
Регулус прислушивался, ему казалось, что Кикимер или матушка стояли за дверью и жадно внимали его словам. Казалось невероятным, что за эти минуты никто не ворвался в зал, не выкрикнул: Хватит!
Он замолчал, с удивлением отметив, что большая стрелка напольных часов не обежала даже один полный круг с приходом Сириуса.
— Кому ещё известно об этом?
— Никто ничего не знает, кроме нас с тобой. Ни одна живая душа.
— Значит, ты погиб в пещере? — едва расслышал Регулус. Он и сам не мог в это поверить, когда Гарри Поттер решил записать его себе в союзники.
— Да.
— А я там… — Сириус замялся.
— Убит Пожирателями смерти. Я не узнавал подробности. Слишком тяжело. Мерлин, зачем мы говорим об этом?