На какой-то миг Регулус подумал, что Волдеморт довершит начатое, но тёмный волшебник выпрямился и, повернувшись на месте, растворился в воздухе. На платформу хлынул солнечный свет, до этого сдерживаемый стенками антиаппарационного купола.
Регулус кинулся к юноше, царапающему грудь, поспешно стянув с себя мантию.
— О Господи, — прошептал Блэк. Он понятия не имел, какое заклинание использовал Тёмный Лорд, но лицо и руки Нотта испещряли ужасные язвы, словно он долгое время сражался с ядовитой тентакулой. Регулус попытался приподнять Теодора, но тот схватил его за запястье и выдохнул:
— Ос-тавь, — в глазах Тео промелькнуло узнавание. — Возьми, — прохрипел он, безуспешно пытаясь достать что-то из кармана. — Не получается… Попробуй ты…
Регулус помог ему справиться со складками мантии.
— Это недостающая часть, — не веря своим глазам, пробормотал Регулус, когда Тео вытянул ладонь со сверкающим предметом.
Тео улыбнулся.
— Значит… не напрасно. Отдай его Грей…нджер. Она сможет вернуться обратно, в тот день… — он перевернул осколок. — Тогда всё забудется, как кошмарный сон, — сказал Теодор и резко закашлялся, когда язвы покрыли его горло. — Видишь? К началу… будто и не было… ничего. Прошлое не должно изменяться.
— Забудется, — произнёс Блэк, испытав горячее желание выбросить прочь этот ужасный предмет, избавиться от него сию же секунду. Он взглянул на Нотта.
— В какой день? Что забудется?
— К началу… Вернуться… шепни: «домой».
Тео закрыл глаза и умер.
========== Глава сорок четвёртая — Встречи и расставания ==========
Ранним утром улица ещё пуста.
Гарри в очередной раз прикоснулся к груди, проверяя наличие под ярким шарфом метаморф-медали. Было бы гораздо легче и разумнее воспользоваться мантией-невидимкой, но она буквально испарилась, пропав прямо из комнаты. Её мог забрать Сириус, признав в ней собственность своего погибшего друга, немыслимым образом попавшую в руки Гарри Дурсля, не имеющего на столь бесценное сокровище никаких прав. Так бы Блэк и подумал. Если мантия сейчас у него, то он скрипит зубами от ярости и считает, что Гарри попросту украл эту вещь из разрушенного дома Поттеров в Годриковой Впадине.
Нужно было убрать мантию отца в ящик или спрятать под матрас, но куда там… В последние дни Гарри ощущал себя выпавшим из реальности.
А ещё безумно хотелось спать. Однако стоило лечь, как мертвецы начинали мельтешить перед глазами.
Встречаться с разозлённым Сириусом не было желания, выслушивать советы Гермионы, а ещё хуже — утешения, совершенно не хотелось. К тому же, ожидали дела гораздо большей важности, и не имело смысла откладывать их разрешение дальше.
Один раз он уже допустил ошибку — восьмого января, стоя перед домом отца, когда так и не набрался храбрости преодолеть несколько заснеженных ступенек и постучаться в дверь родного дома. Подоспевшая Батильда Бэгшот стала невольной соратницей Гермионы, категорично решившей увести Гарри прочь. Грейнджер твердила об опасности раскрытия себя, изменения временных петель и прочей непонятной простому смертному ерунде.
Как он мог её послушать?
Гарри вновь взглянул на окна дома Эвансов — скромного коттеджа с покатой крышей.
«Красивый дом, не такой, разумеется, как у Сириуса», — размышлял Поттер и вдруг впервые задумался о том, почему Блэк никогда не рассказывал о своём наследстве? Зачем после Азкабана вернулся на Гриммо, если мог отправиться в особняк Альфарда?
Ответы на эти вопросы узнать уже не у кого. Тот Сириус упал в Арку и не вернулся, сколько Гарри не выкрикивал его имя.
Три дня назад он так же рьяно звал Джеймса — своего отца, мечась по обугленным развалинам, пока не наткнулся на безжизненное тело.
Гарри потряс головой, отгоняя навязчивый образ, и продолжил наблюдать.
Неподалёку от крыльца в вазоне лежали глиняные фигурки садовых гномов. Во внутреннем дворе грязными пятнами сверкали лужи, и только одинокий кедр возвышался над ними точно пика, устремлённая в небо.
Гарри изо всех сил надеялся, что в Коукворте прекрасная почтовая служба. Он пытливо всматривался вдаль, надеясь увидеть на дороге разносчика утренней прессы, а следом за ним кого-нибудь из Эвансов, забирающего свежий номер газеты. При самом удачном раскладе — саму Лили.
Невыносимое ожидание.
И всё-таки он показал себя непроходимым глупцом, послушав Гермиону в тот — самый первый — вечер в Годриковой Впадине. Надо было открыться отцу, предупредить… и сейчас Джеймс Поттер остался бы жив, но, как ни парадоксально, Регулус Блэк — мёртв. Поразительно, как тесно связаны судьбы этих молодых людей, как лишняя минута, проведённая у дома Поттеров, могла поставить крест на жизни брата Сириуса. Гарри поймал себя на мысли, что имей он шанс пережить тот зимний день заново, то поступил бы точно так же.
Но в глубине души не верил этому и почувствовал себя отвратительным человеком.
«Как хорошо, что рядом нет Гермионы, — устыдился Гарри. — С каким презрением она бы посмотрела на меня, своего друга, если бы узнала, о чём я тут рассуждаю. А что бы сказал Рон? А Джинни? Как было бы здорово увидеть их снова и забыть о случившемся».
Со стороны местной реки послышался шелест крыльев, казавшийся преувеличенно громким в полной тишине. Звук нарастал, и вскоре Гарри смог увидеть подлетающую птицу. Сова юркнула в приоткрытое окно второго этажа, и через пару минут выпорхнула обратно, но на сей раз без туго перевязанного свёртка.
Совсем не тот почтальон, которого ждал Гарри.
С некоторым беспокойством он заставил себя подойти к забору, задаваясь вопросом: стоит ли пересекать порог — невидимую черту, отделяющую его от возможности увидеть мать? Каково будет встретиться с ней, живым человеком, такая ли она, как он представлял в детстве, гипнотизируя колдографию, оставшуюся на шаткой тумбочке в доме на Тисовой улице?
Гарри провёл большим пальцем по верхней границе ворот. Потревоженные дождевые капли заскользили вниз.
Решено. Он притворится ещё один раз, всего один, уверится, что с Эвансами всё в полном порядке и отправится к Гермионе — единственной причине держаться на плаву.
— Вы что-то хотели?
Поттер резко убрал руку и уставился на вышедшую из дома девушку с копной рыжих волос.
— Мисс Эванс? — крикнул он, яростно надеясь, что Петунии нет дома, а если и есть — он заколдует тётку. Пусть попробует ему помешать! — Меня зовут Гарри П…
«Теряешь сноровку, Поттер», — произнёс внутренний голос тоном Аластора Грюма.
— Дурсль!
— Дурсль? — удивилась Лили, двинувшись ему навстречу. Теперь он мог вдоволь на неё наглядеться.
Гарри заметил, как она ловко спрятала волшебную палочку за спину.
Его мать — сильная волшебница! Вдруг случится невероятное, и она узнает его, поймёт, кто перед ней. Она скажет: «Ты не виноват, сынок, ты не мог нас спасти. Нет», — а потом посоветует, что делать дальше и… спасёт его. Мерлин свидетель, один раз же получилось.
— Примите мои соболезнования. Я слышал, ваш жених погиб.
— Это Вернон прислал вас? Не знала, что ему есть до этого дело. Едва ли он хорошо знал Джеймса.
«О да, — подумал Гарри. — Тётка ни за что на свете не стала бы знакомить будущего мужа с волшебником. Она и про свою «ненормальную» сестру предпочтёт молчать до последнего».
— А-а-а Петуния… — Гарри многозначительно взглянул на дом.
— Она уехала вместе с родителями.
— Что случилось, Лили? — раздалось от крыльца.
— Луни, познакомься, Гарри Дурсль. Ремус Люпин — мой друг и охранник, — добавила Эванс.
— Ты же знаешь, так необходимо. Грюм велел за тобой присматривать, — робко отозвался Люпин и удостоил вниманием гостя. — Очень приятно, Гарри!
Взволнованный неожиданной встречей Поттер с запозданием пожал протянутую руку. На территорию участка его так и не пустили. Сколько бы сам он ни пытался «ненароком» переступить барьер, ничего не выходило, словно невидимый щит хранил эту местность от непосвящённых.