«Я этого не допущу!» — пообещал Регулус, а вслух деловито произнёс, нарушая царившее безмолвие:
— Нет ли новостей от тёти?
— Есть, конечно, — с достоинством ответила Вальбурга. — Она прислала сову пару дней назад. Вернее, трёх сов, одной ей показалось мало. Приглашение на помолвку твоей легкомысленной младшей кузины.
Регулус изо всех сил постарался сделать удивлённое лицо.
— Там и на твоё имя, — сказал Орион, откладывая столовые приборы. — Акцио, приглашение!
Из коридора выпорхнул вычурный конверт.
— Конечно же, Друэлла не могла прислать ничего попроще, французское безвкусие, — проворчал отец. — Особенно теперь, когда Нарцисса вот-вот будет помолвлена с кошельком денег.
— Орион! — сердитым шепотом проговорила Вальбурга и недовольно поморщилась. — Малфои — чистокровная влиятельная семья! Очень достойная и… очень богатая.
— Кошелёк денег и есть, — прервал её муж и подмигнул сыну.
Регулус не сдержал улыбки, но под возмущённым взглядом матери мгновенно нацепил маску меланхоличной серьёзности.
— Несомненно, это приятное дополнение ко всему прочему, — сварливо сказала леди Блэк, надкусывая сочный персик.
— Как скажешь, дорогая, — Орион наклонился и поцеловал супругу в макушку. — Я немного отдохну. После обеда на меня всегда нападает сон, а потом, я надеюсь, ты расскажешь мне что-нибудь интересное о школе, Регулус.
— Конечно!
Мистер Блэк вышел из столовой, опираясь на каждом шагу на трость, и скрылся в коридоре, соединяющем столовую с холлом.
— Он снова пошёл в библиотеку, — проговорила Вальбурга. — В последние дни он всё время сидит там. Не понимаю, что он делает! Сколько можно корпеть над книгами? А что до помолвки Нарциссы… Девочку это страшно взволновало, хотя совершенно непонятно — почему, — мать откинулась на спинку стула. — Всем давным-давно было известно, что Люциус женится на ней.
Регулус кивнул, почти не слушая восхваления матери во славу величественной семьи Малфой.
Он разделял любовь отца к книгам, любил запах книжных страниц, чернил и пергамента. Он привёз для него томик, купленный в магазинчике Хогсмида. «Что хотят сказать нам руны?» Очередной набор головоломок и ребусов, отец обожал их разгадывать. Любовь к этому Регулус тоже перенял у него.
Когда тарелки опустели, и Кикимер начал убирать со стола, Регулус оставил мать отдавать указания домовику.
Он заглянул в щёлку приоткрытой двери в библиотеку и увидел повёрнутое к окну кресло, занятое отцом. Регулус осторожно приблизился и опустился на колени рядом со спящим. Дыхание Ориона было спокойным и размеренным. Заходящее солнце гладило его морщинистое лицо тёплыми лучами, и отец больше не казался больным. Регулус положил ладони на подлокотник кресла и опустил на них подбородок. Он смотрел, как кружится среди золотистых косых лучей пыль, и вспоминал своё детство: далёкие зимы, танцующие в декабрьском воздухе хлопья снега, смех брата и двоюродных сестёр, вкус имбирной коврижки. Он видел мать, такой, какой она была раньше. Её образ стирался со временем, но Регулус всеми силами возрождал его в памяти: её тёплое платье с высоким воротником, манто из соболя и, главное, искреннюю улыбку.
Регулус потёр слезящиеся глаза.
«Это от пыли, — сказал он себе, ощущая навалившуюся на плечи усталость. — Это всё проклятая книжная пыль».
Тени сделались длинными, а солнце стало красным. В библиотеке потемнело, и Регулус вздрогнул, когда отец неожиданно погладил его по волосам.
— О чём задумался?
— Ни о чём. Всего лишь одна загадка, которую я пытаюсь вспомнить. Ерунда, Маркус загадал.
— Загадка, говоришь, — Орион потрепал сына по щеке бледными пальцами. — Когда вспомнишь, обязательно поделись со мной. А теперь помоги-ка мне встать.
Регулус торопливо поднялся и едва не вскрикнул, ноги от долгого пребывания в одной да ещё неудобной позе затекли и сразу же подогнулись.
— Да ты, я смотрю, от меня не далеко ушёл, друг, — хрипло рассмеялся отец. — Давай, — он потянул сына за локоть, — как-нибудь доковыляем до гостиной.
«Это всё пройдёт. Отец поправится. Мы Блэки, и так просто не сдаёмся!»
Настольная лампа горела, и маленькая быстрая мошка влетела под её купол. Регулус видел, как она бьётся о внутренние стенки, видел её дёргающуюся тень.
— Ну расскажи мне о Хогвартсе. Каков он сейчас? Мы давно не шептались о твоих друзьях. Я не о Маркусе, а о школьных.
— Друзья, — Регулус закатил глаза, — я никогда не пылал желанием их заводить. Пожалуй, ближе всего к слову «друг» подходит Северус Снейп.
— Снейп? Не слышал эту фамилию раньше.
— Он полукровка, — сознался Регулус, затравленно посмотрев на отца.
— Ну и что же?
«И правда?»
— Хочешь загадку? — неожиданно спросил Орион.
Регулус, заинтригованный отцом, присел рядом с ним. Он вновь на короткий миг почувствовал себя маленьким мальчиком, проводящим вечера у камина.
Тогда Орион Блэк прочищал горло и начинал загадывать загадки, сначала совсем простые, потом посложнее. Сириус язык за зубами удержать не мог, выкрикивал ответ ещё до окончания загадки. Зато, когда попадалась такая, что нужно поломать голову, замолкал и нетерпеливо болтал ногами, ожидая, когда её раскусит Регулус. Даже дослушать длинное условие Сириус был не способен.
— Конечно же, да, — усмехнулся отец. — Сколько я помню, тебя всегда они волновали. Ну… слушай. Три волшебника собрались у реки, через неё не перекинут мост, но им нужно было попасть на другой берег. Один волшебник — чистокровный, все его предки были чисты кровью. Второй волшебник — полукровка. Его мать была маглой и жила на другом берегу. Третий волшебник, ты, наверное, уже догадался, — Орион улыбнулся, — был рождён маглами.
— Грязнокровка.
— Грязнокровка. Каждый из них наколдовал через реку мост. Вот тебе вопрос: чей мост был прочнее?
— Вопрос с подвохом? — Регулус нахмурился.
— Не знаю, — Орион пожал плечами.
*
В доме было темно, газовые лампы горели так слабо, что Регулусу казалось, будто он слепнет. Он едва видел собственные ноги, перешагивающие через ступени. Ему слышался чей-то шёпот, такой тихий, что невозможно разобрать слова. Внизу с первого этажа доносились звуки.
Бегущая вода. Всего лишь Кикимер, хозяйничающий на кухне. Слышно было, как он кряхтит и хрипло напевает «Котёл полный горячей и сильной любви».
Регулус увидел тянущуюся по полу полоску света, она пролегала от приоткрытой двери на втором этаже. Он побрёл на свет и толкнул дверь зелёной гостиной. Всю стену здесь занимало большое изумрудного цвета полотно с изображением семейного древа. Огромный герб и белые ветви, на которых вместо цветов и листьев с годами распускались лица Блэков.
На буфете стояла свеча, огонёк плясал на чёрном тонком фитиле, и в комнате странно пахло. Вальбурга сидела на полу. Свеча осветила её лицо, и оно напугало Регулуса больше, чем бледная кожа отца. Глаза матери отражали красный огонь, но при этом казались пустыми. В руке она сжимала волшебную палочку.
Регулус проследил за отсутствующим взглядом матери, и тут его сердце пропустило удар.
На месте, где должно было быть красивое улыбчивое лицо Сириуса, образовалось пепелище. Страшная чёрная дыра. Она ещё дымилась, и именно из-за неё в комнате было так гадко.
— Что ты наделала?!
— Мерзкий паршивый мальчишка! Ведь я желала для него лучшего! Он недостоин носить фамилию, — чётко сказала Вальбурга. — Если кто-нибудь из Блэков недостоин, его не должно быть здесь! Так заведено!
«Да она помешалась!»
Вальбурга поднялась, шурша юбками.
— Мой мальчик, — она всхлипнула и быстро вытерла слёзы тыльной стороной ладони. — Такой красивый, такой смышлёный.
Регулус уже не понимал, о ком она говорит — о нём или о Сириусе.
Они были похожи внешне. Серые глубокие глаза, вороные волосы, тонкие черты лица. У Сириуса были тяжёлые брови, отчего взгляд исподлобья у него получался ужасающим и мог заставить замолчать любого. У Регулуса же взгляд был другим. Мать называла его наивным, отец — мечтательным. «Ты уже не здесь» — ворчал Нотт, когда взор Регулуса устремлялся вдаль.