Чтобы не терять времени, пускаем пробный трал. Нужно отработать все операции заранее; тогда на промысле не придется зря терять время. На кормовой палубе занимает свои места траловая команда, на мостике возле кормовой рубки располагается весь судовой «генералитет», на верхней палубе справа и слева от кормовой рубки толпятся десятки зрителей. В руках у многих фотоаппараты.
«Успенский» дал ход. Задрожала мощная лебедка. Трал подцеплен на стрелу и быстро скользит по слипу в воду. Со скрипом разматываются тросы. Наконец в воду тяжело шлепаются траловые доски. Внимание тех, кто находится на кормовой палубе, напряжено до предела. Секунда промедления или одно неосторожное движение — и может произойти авария. Но все ребята из траловой команды опытные рыбаки. Они быстро и ловко выполняют команды тралмейстера.
Испытание прошло успешно. Время спуска и подъема трала выдержано точно. Улова, разумеется, нет, потому что трал специально не доводили до дна.
После ужина первые пробные наблюдения с применением электросвета проводим и мы. Для этого со специальной стрелы опускаем в воду мощную электролампу. Вспыхнул яркий свет. Тысячеваттная лампа, прикрепленная к поплавку, мерно покачивается в воде, которая окрасилась в нежный синевато-зеленый цвет. Если поблизости есть рыба, то она должна подойти к свету. Но рыбы нет. Зато вскоре вокруг лампы, на некотором расстоянии от нее, появляется множество мелких ракообразных, а затем в зону света стремительно врываются стайки небольших кальмаров. Они быстро проносятся через освещенную зону и исчезают в окружающей ее мгле. Так продолжается довольно долго. Внезапно из-под борта «Успенского» к лампе бросается более крупный кальмар. Он выпускает в лампу облако жидкости, которая расплывается в воде блестящим пятном, и стремглав ретируется обратно под корпус судна. Мы рассмеялись. За борт опускаем толстый капроновый конец, к которому прикреплен стальной крючок внушительных размеров. Может быть, клюнет какая-нибудь крупная рыба? Кто-то замечает: «Чувствуется, что находимся в океане. Стали бы пользоваться таким крючком и тросом, чтобы поймать, рыбу в Черном море? А здесь опустить трос потоньше, это значит навсегда потерять его».
22 июля. Просыпаемся от гудка, который сотрясает стены каюты. Как только он смолк, где-то рядом раздается ответный гудок. Мы вскакиваем с коек и в иллюминаторы видим совсем близко «Жуковского». Протяжными гудками корабли приветствовали друг друга. Построенные на одной и той же судоверфи, «Жуковский» и «Глеб Успенский» как две капли воды похожи друг на друга. Даже выкрашены они в одинаковый белый цвет. Но в длительном плавании краска на носу «Жуковского» во многих местах облупилась, и вид у него не такой блестящий, как у его младшего брата. Зато «Жуковский» возвращается домой с полным грузом, досрочно выполнив рейсовое задание, а у нас все еще впереди.
«Жуковский» ложится в дрейф в нескольких кабельтовых от «Успенского». С него спускают на воду мотобот. Через несколько минут он пришвартовывается к нашему борту. По трапу поднимаются один за другим люди с «Жуковского» и сразу же попадают в горячие объятия друзей. Оба судна приписаны к Керченскому порту, и большинство моряков на «Жуковском» и «Успенском» земляки.
На кормовой палубе с самого начала рейса не было такого оживления. Механики беседуют с механиками, штурманы со штурманами, радисты с радистами. Моряки с «Жуковского» делятся с нашими своим опытом, дают советы. Появляется припрятанное из Керчи вино, друзья расходятся по каютам, чтобы отпраздновать встречу.
Бросается в глаза разница во внешнем виде и настроении между нашей командой и командой «Жуковского». У наших гостей обветренные лица, на них короткие штаны — шорты, настроение у них веселое и бодрое. В нашей одежде все еще преобладает европейский стиль, да и обветриться мы еще не успели. Что касается настроения, то, хотя оно и у нас хорошее, все же чувствуется какая-то неуверенность в себе и волнение за предстоящий рейс.
Наша команда в этот день увеличивается на два человека: с «Жуковского» на «Успенский» пересаживаются опытные тралмейстер и мастер жиро-мучной установки. Они помогут наладить дело. Полдня продолжается наша совместная стоянка с «Жуковским». Наконец все дела окончены. Гости спускаются в бот и направляются к своему кораблю. Проходит еще полчаса, и корабли расстаются. «Жуковский» спешит к родным берегам, «Успенский» — на юг, к месту промысла.
Мы идем милях в пятнадцати от берега. Вскоре показывается какой-то город. Даже на таком расстоянии можно различить высокие дома. Берег довольно крутой и голый. В поле зрения все время находится по 10–12 траулеров. Это, видимо, марокканские или испанские суда, промышляющие здесь рыбу. Время от времени «Успенский» пересекает широкую полосу воды, идущую параллельно берегу. Эта полоса отдаленно напоминает кильватерную струю. Вода в ней бурлит. Такие полосы образуются под влиянием приливных волн. Они идут одна за другой к берегу или от берега на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга.
Около самого носа судна пролетает олуша — большая стройная птица коричневого цвета. Размах ее длинных крыльев достигает целого метра. Олуша (Sula) относится к подотряду веслоногих, близкий родственник ее — баклан. Олуши населяют открытые просторы морей и океанов. Летают они превосходно. Питаются рыбой, причем в тропических и субтропических водах охотятся на летучих рыб. Олуши прекрасно ныряют с лету. Иногда они бросаются в воду с такой силой, что разбивают себе голову о подводные камни.
Прямо под форштевнем появляется какой-то белый продолговатый предмет. Это — скелет каракатицы — все, что остается от нее после смерти. Известковая пластинка имеет примесь органического вещества. Она очень легкая и поэтому всплывает на поверхность. Здесь она долго носится по волнам, навевая на проплывающих мимо людей грустные мысли о скоротечности жизни.
По-прежнему пасмурно. Температура воздуха всего 20 градусов, а воды 17–18.
А дома, наверное, беспокоятся, что мы изнываем от жары — ведь мы находимся намного южнее самой южной точки Советского Союза.
Между тем, странная на первый взгляд погода для этих мест, напротив, является характерной. В этой части океана на юг проходит холодное Канарское течение. Не только у северо-западной оконечности Африки, но и гораздо южнее (у Канарских островов, например) температура воды не превышает 17–18 градусов. Холодная вода не позволяет сильно прогреваться нижним слоям воздуха, и поэтому климат в районе, в котором ощущается влияние Канарского течения, всегда прохладный.
Вечером полнеба закрыла черная мрачная туча. Стало совсем холодно. По случаю приближения к тропикам достали теплые шерстяные одеяла и спим под ними. А в Керчи сейчас, наверное, спят, вообще не укрываясь.
23 июля. С утра опять пасмурно. По-прежнему штиль. А ведь мы уже вступили в зону пассатов, где должны дуть устойчивые северо-восточные ветры силой в 5–6 баллов. Несмотря на штиль, море неспокойно. С норд-веста идет довольно крупная зыбь. Это отголосок штормов, бушующих где-то далеко, может быть, даже в Северной Атлантике.
«Глеб», как ласково называем мы «Успенского», медленно наклоняется из стороны в сторону, и хотя крен довольно велик, ощущения качки почти нет — так длинна и полога зыбь. Сидишь в салоне и вдруг видишь, как стоящая перед тобой тарелка с супом наклоняется все больше, и чтобы не пролилось, ее приходится быстро подхватывать.
«Успенский» идет довольно близко от берега. Берега плоские, но круто обрываются в воду. Цвет их — буро-желтый.
Вдруг в воде показывается странное бурое существо. Оно похоже на гигантскую оладью.
— Луна-рыба! — кричит Володя.
Все бросаются к борту, стараясь получше рассмотреть диковинную рыбу. Она действительно почти круглая и сильно сжата с боков. Хвост так короток, что его и не сразу заметишь. Зато размеры рыбы внушительны: луна-рыба (Mola mold) достигает в длину двух с половиной метров, а весит около тонны. Относится она к отряду сростночелюстных. Питается мелкими пелагическими животными, мелкими рыбами и их личинками. Биология этого редкого обитателя открытого океана изучена слабо, но все же известно, что луна-рыба самая плодовитая из рыб: она откладывает до трехсот миллионов икринок.