– Филиппа…
– Может быть, ты позвонишь в надежную юридическую фирму? Я и не надеюсь, что хоть кто-нибудь из нашей адвокатской семейки решится помочь мне.
– Твой отец очень расстроен.
– Мой отец – полное ничтожество. Джеффри усмехнулся, не сдержавшись:
– Да, твоя команда поддержки за дверью считает так же.
– Что? Кто там?
– Ник. Он чуть не разнес участок, когда ему сказали, что он не имеет права видеться с тобой.
Мне стало легче просто от того, что Ник рядом, что он пытается что-то предпринять.
– Твоя мать пьяная в стельку, но требует, чтобы тебя отпустили под залог. Она все кричит, что по улицам бродят маньяки, а ее бедную девочку держат за решеткой.
Я села, даже такая поддержка была приятна.
– Ладно, я пока держусь.
– Что ж, не будь таким оптимистом. Все не так просто, как кажется.
– Они ведь не возбудили против меня дело?
– Улики косвенные, но их достаточно, чтобы выдвинуть обвинения.
– Это шутка, Джеффри? – Он поморщился:
– Да нет. Но я вот чего не понимаю, Филиппа, зачем ты связалась с этим парнем? У него же за плечами судимость, пусть обвинения в итоге и сняли. Кроме того, всем известно, что ты можешь быть сообщницей из-за ваших отношений. Зачем ты впуталась в это? С такими людьми общаться – только неприятности на себя навлекать. Надо было просто держаться от него подальше.
– А где сказано, что самый простой ответ всегда правильный? – спросила я.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что порой стоит хвататься за свой единственный шанс, стоит мечтать, стоит тянуться за звездой. Иногда стоит пройтись по канату без страховки, просто чтобы проверить, на что ты способен. Может быть, это единственный способ понять, что ты все еще жив.
Джеффри смотрел на меня как на сумасшедшую. Может быть, я действительно сошла с ума. Ну и черт с ним.
– Иногда сердце подсказывает тебе, за что стоит бороться, а ради чего, может быть, стоит принести себя в жертву. И даже если здравый смысл говорит тебе, что дело обречено на провал, сердце все равно настоит на своем. – Я вдохнула полной грудью. – Я сохла по Нику Салливану с пятнадцати лет. И единственным способом проверить, тот ли он парень, которого я буду любить всю жизнь, было рискнуть и попробовать.
Джеффри с сомнением покачал головой:
– И как, работает?
– Может быть, нет. Но то, что было в пути, стоило того, чтобы признаться себе в этом. – Он внимательно смотрел на меня. – Так что можешь смело пойти к моему отцу и сказать, что ты честно пытался вразумить меня, но все тщетно. – Я похлопала его по руке. – Не бойся, Джеффри, он переживет.
Но Джеффри был серьезен.
– Филиппа, я просто стараюсь помочь тебе избежать ошибки.
Я улыбнулась. Как ни крути, а приятно, когда кому-то ты не безразлична.
– Слушаться своего сердца не может быть ошибкой.
Джеффри встал и потряс головой, как будто пытался избавиться от воды, которая попала в уши. Или вытряхнуть из ушей то, что я наговорила ему. Он пошел к двери, но остановился на полпути. Я приготовилась к новой порции убеждений. Но он удивил меня.
– Возможно, я пожалею об этом, но… я могу быть твоим адвокатом.
– Отец тебе этого не простит.
– Думаю, переживет, – сказал Джеффри и улыбнулся.
– У меня не так много денег, Джеффри. Едва ли смогу платить по счетам.
– В этом году я еще не занимался благотворительностью. Так что о счетах не беспокойся.
– Но почему?
Он нахмурился, глядя на свои идеально начищенные ботинки.
– Потому что я уверен, что ты невиновна. Но едва ли кто-то осмелится выступить против твоего отца. А тут кто-то совсем недавно говорил мне, что нужно слушаться голоса сердца, невзирая на последствия. – Джеффри посмотрел на меня и – о чудо! – подмигнул. – Кроме того, я вспомнил, что правосудие должно защищать невиновных.
Этот подход мне понравился.
– Ты нанят. Спасибо.
– Благодарить еще рано. – Он открыл дверь. – Давай судить по результатам.
Ник прошел в кабинет вслед за О'Ниллом. Ему не нравилось, какой оборот принимает дело.
– Вы же не думаете, что Фил замешана в этом? – О'Нилл повернулся к Нику лицом, его взгляд оставался совершенно непроницаем. Это был высокий, худой, но поджарый мужчина. Шеф полиции Розмаунта был одет в вельветовые брюки и фланелевую рубашку. Остатки волос все еще были ярко-рыжими. Пожалуй, веснушек на лице прибавилось. Ему было за шестьдесят, но выглядел он моложе, несмотря на тяжелую жизнь.
О'Нилл указал на свободный стул напротив стола:
– Прошу, проходите, мистер Салливан. – Он бросил взгляд на мнущуюся в коридоре Беверли Коксуэлл. – Закройте дверь, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.
Он не бросал слова на ветер, но взвешивал каждую фразу. То же самое, слово в слово, он сказал ему пятнадцать лет назад, будучи еще не шефом полиции, а лишь детективом. Ник колебался, он заметил умный огонек в его карих глазах. Пятнадцать лет назад Ник не обратил на это внимания. Но теперь он не подросток.
Ник закрыл за собой дверь и сел на стул, не позволяя молчанию О'Нилла произвести впечатление. Офицер взял трубку из лотка на безупречно прибранном рабочем столе.
– Если не возражаешь.
Ник покачал головой, и О'Нилл не торопясь раскурил трубку. Удовлетворенно вздохнул, когда табачок дал аромат, и пустил струи густого дыма. Запах успокаивал.
О'Нилл развалился в кресле.
– Я могу с одинаковой легкостью построить линию обвинения как против Филиппы Коксуэлл, так и против другого человека. – Он говорил спокойным голосом, словно они обсуждали погоду или качество кофе в местной забегаловке. – У меня есть ее отпечатки. От дверей и далее по всему дому. У меня есть свидетель, показавший, что она приезжала в течение недели как с тобой, так и без тебя. По ее собственному признанию, вчера, во время совершения преступления, она была одна. Кроме того, у нее был мотив, поскольку она сама призналась, что Люсия застала ее с поличным, когда она была в доме. Ее бизнес ведь нельзя назвать прибыльным, не так ли? Один большой контракт может вывести ее в плюс или утопить окончательно.
– Филиппа ни при чем.
О'Нилл улыбнулся и удобнее устроился в кресле.
– Ты любишь охотиться, мистер Салливан? – Ник покачал головой.
– А вот я охочусь с луком. – О'Нилл затянулся. – Сейчас это почти забытое искусство.
– Не понимаю, какое это имеет отношение к делу?
– Имеет, имеет. Видишь ли, я охочусь с луком потому, что люблю трудности. Я люблю предоставлять добыче шанс. Только я и олень, мои навыки против его желания выжить. Нужно подобраться действительно близко, чтобы уложить оленя излука. Нужно подкрадываться. – Он снова затянулся и выдохнул дым. – Нужно понять, как олень думает. Иначе его не застать врасплох.
– Полагаю, не так уж сложно предсказать поведение оленя.
О'Нилл улыбнулся и ткнул трубкой в направлении Ника:
– Ты не охотник, сразу видно. Каждый зверь уникален. Некоторые из них убегают, кто-то принимает бой, а кто-то пытается обмануть охотника. Нужно сразу определить, какого из трех ты преследуешь. Нужно складывать маленькие кусочки головоломки, чтобы увидеть всю картину. Где он питается, где оставляет помет, где ночует, как реагирует на первую встречу с тобой. Я предпочитаю рассматривать это как изучение характера. – Ник скрестил на груди руки, но сказать ничего не успел, О'Нилл продолжал: – Работа полицейского в маленьком городке очень похожа на охоту. Помогает изучать характеры. В таком городишке, как Розмаунт, не много тайн. Есть время разобраться в каждом. Я здесь с самого начала своей карьеры. Некоторые полагают, что это из-за того, что я лишен амбиций. Но они ошибаются. Просто я люблю разбираться в людях до конца. – Он выбил трубку в пепельницу. – Взять, к примеру, тебя. Я помню, как ты появился здесь в первый раз, хотя сам, возможно, этого не помнишь. Ты был не более семи месяцев от роду.