–– Глазам своим не верю! Ты сам разогрел обед и даже положил его себе в тарелку?
–– Откуда такое недоверие к собственным органам чувств? – невозмутимо отозвался Жэка, продолжая жевать котлету. – А ты успела заметить, что я ещё и ем самостоятельно?
–– Раз ты уже делаешь такие успехи, то я могу со спокойной совестью оставить тебя одного и уйти по своим делам. Не возражаешь?
–– Мой девиз: «Живи сам и дай жить другим!»
Поскольку у Игорёши иные жизненные лозунги (по крайней мере – в отношении меня), то мне пришлось поторопиться, чтобы не столкнуться с ним в дверях.
Дом, где жила Хомякова, я нашла очень легко, словно чья-то заботливая рука услужливо довела меня до самой двери её квартиры. Может быть, эта невидимая конечность принадлежала Гризельде Афанасьевне?
По ту сторону двери меня долго и внимательно изучали в «глазок», задали парочку анкетных вопросов и наконец, лязгнув затвором, впустили в тёмную прихожую.
–– Лампочка перегорела, а ввинтить некому, – услышала я сварливый женский голос, явно не принадлежащий той, с кем я недавно говорила по телефону.
–– Это квартира Агнетты Павловны Хомяковой? – на всякий случай спросила я.
–– Ещё чего! Это моя квартира! – возмущённо откликнулась моя собеседница.
–– Но мне нужна Агнетта Павловна!
–– Сейчас вы её получите. Только разуйтесь и наденьте тапочки.
Тапочки, видимо, были рассчитаны на пятилетнего ребёнка, но я решила не возражать хозяйке квартиры, с трудом втиснув в них половину ступни.
Слева от меня распахнулась ещё одна дверь, и я оказалась в просторной комнате, густо заставленной старьём многовековой давности. Моя собеседница при свете двух тусклых лампочек предстала передо мной низенькой толстой старушонкой в бесформенном домашнем халате с длинными кистями, волочащимися за ней по полу.
–– Бета, это она? – заинтересованно донеслось из соседней комнаты.
–– Кому же ещё быть, Нета? – ворчливо отозвалась фигура в халате. – Феи обычно влетают в форточку, а не вламываются в дверь.
–– Простите… – виновато промямлила я, растерявшись от такого радушного приёма.
–– Поздно – покой уже нарушен, – желчно огрызнулась та, кого обозвали Бетой.
Шаркая тапочками по паркету, она вышла из комнаты и растворилась в тёмной прихожей. Через минуту в комнату въехала инвалидная коляска, в которой гордо восседала пожилая седовласая дама в чёрной, наглухо застёгнутой блузке, заколотой старомодной камеей.
–– Августа Яковлевна? – спросила она, прошив меня взглядом сверху донизу.
–– А в-вы… – начала было я.
–– Агнетта Павловна Хомякова, собственной персоной. А это, – она указала взглядом на фигуру в халате, – моя кузина и компаньонка Элизабетта Францевна Ямпольская-Бибикова.
–– Очень приятно, – выдавила я, фальшиво улыбнувшись.
–– А нам-то как приятно! – с издёвкой отозвалась Элизабетта Францевна.
–– Давайте без церемоний, – поморщилась Агнетта Павловна. – По телефону вы что-то говорили об Игнаше?
–– Об Игнаше? – удивлённо переспросила я, не понимая, о ком идёт речь.
–– Ну да, об Игнаше, Игнатии Никифоровиче Самарине, если угодно, – раздражённо бросила та, возмущённая моей непонятливостью.
–– Несколько дней назад мы с мужем заглянули в кафе «Приятное воспоминание» и там нам посчастливилось познакомиться с вашим бывшим мужем.
–– Так уж и посчастливилось? – фыркнула Агнетта Павловна.
–– Нета, она аферистка: Игнатий уже семь лет как отправился туда, откуда пришёл.
–– Что вы на это скажете, любезная Августа Яковлевна? – хитро прищурилась Агнетта Павловна. – Бета никогда не ошибается в подобных вопросах.
–– На этот раз ваша кузина ошиблась – я действительно видела Самарина. Мы с мужем на пару часов заблудились во времени. Попали не в тот временной коридор. Со мной такое бывает.
–– Что ж, это легко проверить, – Хомякова вопросительно уставилась на Элизабетту Францевну.
Та молча встала и, не проронив ни слова, удалилась из комнаты.
–– А о чём вы с ним говорили? – проводив её взглядом, спросила Хомякова.
–– В основном о его пьесах, ну и немного о вашей работе. Кстати, о работе: я получила сборник с вашими статьями, который вы мне передали.
–– Я ничего вам не передавала. И вообще, я давно уже отошла от науки. Видимо, кто-то вас разыграл. В моём возрасте пора вспомнить о душе. Вы не согласны?
–– Я считаю, что о душе не следует забывать в любом возрасте, уважаемая Агнетта Павловна.
–– И то верно, – охотно согласилась Хомякова.