Перешли к третьему вопросу. Слово для отчета предоставили мне.
- Прошло восемь месяцев, как мы за линией фронта, в тылу у подлых захватчиков. Нас было 30, когда мы вышли из Москвы, сейчас около 200. Оккупанты узнали силу нашей ненависти и крепость наших ударов. Не случайно в который раз каратели пытаются взять отряд в кольцо и стереть с лица земли.
В этом месте коммунисты захлопали в ладоши, одобрительно загудели.
- Имена лучших разведчиков, стрелков, подрывников вы сами хорошо знаете. Большинство из них присутствует здесь, на партийном собрании. Назову некоторых, всех перечислить невозможно. Начальник разведки Меньшиков, старшина Михайловский, сержанты Малев и Назаров, молодой коммунист Ларченко, доктор Лаврик, боец-интернационалист Карл Дуб, политрук Николаев, бойцы Кишко и Чернов, разведчик Леоненко, радисты Пик и Глушков, политрук Кухаренок, оперуполномоченные Гуринович и Воронков, диверсанты Мацкевич, Ларионов, Любимов, Тихонов, Афиногентов и другие. Заслуга отряда "Непобедимый" и в том, что он сумел в Минске, строго охраняемом эсэсовцами, создать подпольные группы. Все мы надеемся, что в ближайшее время немцы еще сильней почувствуют их существование на своей шкуре.
Собрание зааплодировало.
- У нас имеются и недостатки. Несмотря на тщательный подбор бойцов, дисциплина порой хромает, не все люди твердо усвоили правила партизанской войны. В эту блокировку я слышал раговоры о том, что, дескать, зачем отступать да скрываться от оккупантов, не лучше ли грудью на врага? Такое мнение свидетельствует о военной и политической незрелости, непонимании реального соотношения сил. Другой недостаток - болтливость. Связи отряда с населением постоянны, наша опора в народе, но, товарищи, это вовсе не означает, что население должно знать о нас все подробности! Думаю, не случайно, когда мы уходили, немцы так точно клали бомбы и снаряды по нашему лагерю. Коммунисты заволновались, зашушукались. Я немного переждал, выпил глоток холодного чаю.
- Как видим, друзья, работы у нового состава партбюро и всей партийной организации хватает. Усилить влияние коммунистов на каждом участке борьбы, распространить его на всех без исключения бойцов - наша насущная задача. Члены и кандидаты партии показали себя за истекшие месяцы передовыми воинами отряда особого назначения "Непобедимый", и я уверен, что и с новыми задачами мы справимся успешно.
Доклад у меня был коротенький. Вообще в боевой обстановке лишние слова как-то сами собой улетучиваются, остается главное, самое необходимое. Кроме того, я надеялся, что выступающие в прениях меня дополнят и затронут другие жизненно важные проблемы.
Так оно и получилось. Выступавшие были немногословны и говорили только по существу. Воздали должное смельчакам, резко критиковали факты болтовни, излишней откровенности с малознакомыми людьми, разгильдяйства, легкомыслия. По первое число досталось интендантам, у которых не ладилось со снабжением. Коммунисты высказали пожелание руководству отряда улучшить бытовые условия для бойцов, разумеется, в такой степени, в какой позволяет текущий момент. Во многих выступлениях звучала тревога о судьбах Родины, вступившей в наиболее острую фазу поединка с фашизмом, сыпались предложения усилить удары по врагу, в особенности по его коммуникациям, питавшим фронт.
По докладу и прениям собрание приняло решение, проникнутое патриотической готовностью не пощадить жизни за правое дело, умереть, но приблизить час победы.
Собрание закончилось, а мы не расходились. К нам стали подходить беспартийные товарищи. 50-летний разведчик Юлиан Жардецкий спросил меня по поводу приказа Верховного Главнокомандующего:
- Как вы считаете, товарищ майор, в эти миллионы убитых фашистов вошли наши?
- Какие наши? - переспросил я.
- Ну, которых порешили наши ребята.
- А как же, старина! Все учтены, даже лично твои вошли в приказ!
Разведчик остался чрезвычайно доволен таким ответом.
- Сколько побили, а они прут,- сказал подрывник Афиногентов.- Очень меня тревожит Сталинград.
- Отогнали от Москвы, отгоним и от Волги,- заверил Кусков.
- А Кавказ! - проговорила Валя Васильева.- Они уже на Кавказе!
- Не на самом Кавказе, а в предгорьях,- поправил ее Кусков.
- Все равно страшно,- закончила Валя.
- Партия не скрывает опасности положения,- вмешался в беседу секретарь партбюро Кухаренок.- Тяжело, товарищи, очень тяжело. Но врага мы бьем и будем бить. Есть еще порох в пороховницах?
- Есть! - откликнулся Жардецкий.
- Сколько хочешь! - поддержали его молодые бойцы.
- Переживем, ребятки,- сказал я.- Наполеона угробили, четырнадцать держав отразили и Гитлера сколупнем, как заразу! После победы вы все переженитесь, детишками обзаведетесь.
- Верное решение! - засмеялся Костя Сермяжко.- Одобряю.
- Не забудьте тогда про старика,- попросил я.- Пригласите на свадьбу или на октябрины, что ли.
- Да какой вы старик! - пристыдила меня Васильева.- Вы мужчина что надо!
- Правильно! Правильно! - защебетали девушки.- Молодой! Молодой!
Бойцы развеселились, завели песни, стали читать стихи и рассказывать смешные случаи. Например, как сибиряк Ваня Леоненко во время боя напугался ошалевшей от выстрелов овцы. Он в этот момент прицеливался по эсэсовцу, а бедная овечка сдуру боднула его под коленки. Ваня тогда решил, что попал в окружение...
Я незаметно покинул шумную поляну и заглянул в палатку к раненым. Иван Розум, которого ранили еще летом и который сначала отлеживался в отряде Сацункевича, все еще болел, его надо было эвакуировать в наш тыл, ждали посадки самолета.
Метался в жару Константин Сухов, Лаврик сидел возле него, не отходя.
- Как ребята? - спросил я его.
- Все так же. Тяжелые ребята.
- Транспортабельны?
- Если надо, то что поделаешь.
- Надо, Иван Семенович. Ночью уходим в Гресские леса. От греха подальше. А там и зазимуем.
- Я готов, товарищ майор,- привычно со вздохом отрапортовал лесной доктор.
Когда на побелевшую землю упала темнота, отряд был поднят в поход. Первыми вышли автоматчики Усольцева, за ними остальные. В центре колонны ехали двое саней. В одних везли раненых, в другие уложили обе радиостанции.
Переход был тяжелым, продолжался восемь суток. В Пуховичском районе мы повстречались со Второй Минской бригадой. Комбриг С. Н. Иванов рассказал, что и в этих местах прошли каратели, но партизаны ускользнули почти без потерь. Обозленные неудачей, фашисты сожгли деревни Липск и Горелец. Наш отряд был вымотан походом, и комбриг посоветовал переночевать в деревне Ямное, на западном берегу реки Птичь. Но нам хотелось до вечера пройти еще сколько возможно, поэтому от привала мы отказались. К вечеру подошли к лесной деревушке Борцы. Разведка донесла, что фашистов в ней нет, название всем пришлось по душе, и мы решили здесь остановиться.
В Борцах меня познакомили с председателем сельсовета коммунистом Иосифом Иосифовичем Коско... Уцелел он благодаря глухой местности и тому, что среди жителей не оказалось немецких осведомителей. Приняли нас в деревне от всей души, предлагали остаться на всю зиму. Но мы не имели права подводить под репрессии мирное население в случае нового налета карателей и решили обосноваться в лесу.
Утром на поиски подходящего места для лагеря отправились Луньков, Меньшиков и Усольцев с автоматчиками. Сопровождал их Коско, хорошо знавший окрестности. К исходу дня они вернулись и доложили, что задание выполнено.
- Какое место нашли! - восторгался Иосиф Иосифович.- Лучшего в наших краях нет! Прежде там был питомник князя Радзивилла, кругом корабельная сосна, мачтовый лес, еловые заросли. Родник там так и называется: Княжий ключ.
Председатель сельсовета ушел вместе с отрядом в лес и участвовал в строительстве зимнего лагеря. Хотя нас было около 200 человек, землянки решили выкопать на 300 - мало ли что будет. Земля не успела промерзнуть, и работа спорилась. Жилую землянку делали на взвод, с запасным выходом. На сосновые нары стелили сено и покрывали парашютной тканью. Маленькие землянки соорудили для госпиталя, парикмахерской, бани, кухни, девушек, штаба, радистов и командиров. Территорию лагеря обнесли траншеями и местами заминировали подходы. Но даже там, где минных полей не было, поставили деревянные таблички с надписью "Осторожно, мины!" Эта маленькая военная хитрость в дальнейшем сослужила нам добрую службу.