- Дайте винтовку, хочу бить фашистов. Докажу, что достоин стать коммунистом.
- Ваше намерение нельзя не одобрить,- ответил я.- А не согласитесь ли вы на еще более опасную работу? Я имею в виду подпольную диверсионную деятельность в Минске.
- Согласен,- сказал Мурашко.- А что надо делать?
- Первым долгом сколотить небольшую группу из хорошо знакомых, абсолютно верных людей. Желательно, чтобы их легальные функции в оккупационном режиме способствовали подпольной работе. Например, служба в немецких учреждениях, близость к военным штабам, казармам, знакомства среди вражеских офицеров, чиновников и тому подобное. Есть у вас такие товарищи?
Мурашко подумал и сказал, что есть.
Он назвал Зою Василевскую, работавшую уборщицей в общежитии немецких летчиков, Раису Волчек, служившую официанткой в офицерском казино, шофера городской управы Михаила Иванова и железнодорожника со станции Козыреве Игната Чирко. Мы подробно обговорили каждую кандидатуру, прикинули, как распределить между ними задания. Все они могли поставлять разведывательную информацию, поскольку глубоко внедрились в среду оккупантов и пользовались у них доверием. Кроме различных устных сведений о германской армии, нас интересовали всевозможные фашистские документы, начиная от военных оперативных карт и кончая пропусками в запретные зоны. И везде, куда открыт доступ членам подпольной группы, надо изыскивать объекты и способы диверсий. Линия фронта должна проходить по всем тылам захватчиков, нигде и никогда нельзя оставлять их в покое.
Константин Мурашко оказался способным учеником. Спустя несколько дней он сообщил мне через связных, что намерен взорвать эшелон. Я отправил ему четыре маломагнитные мины и вскоре получил сообщение, что на станции Минск-Товарная загорелся поезд с цистернами. Оперативность командира новой подпольной группы меня порадовала, дерзость, с какой была совершена диверсия, встревожила. Я вызвал Мурашко на встречу и объяснил ему, что устраивать взрывы на глазах у фашистской охраны можно лишь в крайних случаях. Мины должны срабатывать в пути, а не на станции. На отдаленном перегоне оккупантам сложней ликвидировать последствия аварии и, что весьма важно, трудней понять, кем и как произведена диверсия.
- Мы так и задумали,- сказал Мурашко.- Но эшелон задержался, и взрывы произошли на станции. Немцы переполошились, бросились тушить, искать виновных, но никого не нашли. Сгорели четыре цистерны с горючим и пристанционный склад.
- Очень неплохо для начала,- похвалил я.- Кто участвовал в операции?
- Задание выполнил Олег Фолитар, молодой парнишка. Меня с ним познакомила его двоюродная сестра Раиса Врублевская. До войны он учился в шестом классе 46-й минской школы. Отец, Мартын Кондратьевич, был поваром в тресте столовых, мать, Анна Александровна, продавец. Родители знают о его связях с подпольщиками, помогают сыну как могут.
- Как практически осуществили диверсию?
- Дал ему две мины с уже заведенными часовыми механизмами и сказал, чтобы прикрепил в голове и хвосте поезда. В сумерках Олег проник на станцию в толпе железнодорожников и незаметно заминировал состав.
- Передайте Фолитару благодарность командования отряда и не позволяйте недели две появляться на станции. Где еще две мины?
- У Игната Чирко. Ждет подходящего момента на станции Козыреве.
- Проинструктируйте его, чтобы соблюдал осторожность. Берегите участников группы от провалов. Нам нужны не эпизодические лихие налеты на врага, а систематическая, изнуряющая захватчиков диверсионная работа.
Месяца два мы испытывали трудности со взрывчаткой. Бойцы приспособились вытапливать тол из мин, снарядов и неразорвавшихся авиабомб. Но однажды им в руки попала зажигательная термитная бомба, отличить ее от фугаски никто не смог, стали калить ее на костре, и случилась беда. Все находившиеся поблизости 12 бойцов получили ожоги и ослепли. Я запретил впредь выплавлять тол на кострах. Пострадавших лечили в нашем партизанском госпитале. Постепенно зрение у всех восстановилось.
В начале апреля 1943 года самолеты с Большой земли сбросили нам сотни килограммов взрывчатки и много десятков мин.
Весенние сюрпризы
Дальний рейд. - Отважная партизанка.- Победа в полевом бою.- Рельсовая война.- Чекистское пополнений.- Перебежчики.- Неумолимая логика времени
Вторая весна в тылу врага была не сравнима с первой. Отряд специального назначения вырос в 13 раз. накопил боевой опыт, стал грозной силой в системе партизанского движения Белоруссии, приобрел надежные связи с партийным руководством, соседними подразделениями и соединениями вооруженных патриотов. Давно прошли времена, когда враг преследовал нас по лесам, заставляя разбиваться на мелкие группы, обходиться без продовольствия и табака. Теперь каратели без авиационного, бронетанкового и артиллерийского прикрытия не осмеливались появляться в партизанской зоне.
В апреле Москва прислала нам два ротных миномета, два противотанковых ружья, автоматы, боеприпасы, тол, маломагнитные мины, табак и свежие центральные газеты. Наконец мы смогли удовлетворить запросы наших подпольщиков во взрывчатке. Со Степаном Ходыкой и Василисой Гуринович в Минск было отправлено 50 килограммов тола и 25 мин.
Лейтенант Иван Любимов предложил совершить с группой подрывников дальний рейд для диверсии на железных дорогах Западной Белоруссии. Замысел был смелый, и командование отряда подобрало самых надежных и выносливых людей. В группу включили ветеранов рельсовой войны Ларионова, Тихонова, Михайловского, Дудкина, молодого партизана, но опытного подпольщика Федора Боровика, бойца из нового пополнения, учителя, поляка по национальности, хорошо знавшего те края Павла Рулинского и разведчицу Валю Васильеву. Девушку мы долго отговаривали от тяжелого похода, но она заупрямилась, разобиделась до такой степени, что пришлось согласиться.
Диверсанты взяли 3 толовых заряда по 10 килограммов и ушли. Им предстояло преодолеть около 70 километров до места диверсии.
Спустя полмесяца группа вернулась с победой: взорваны три эшелона. Но диверсанты пришли без Вали. Сообщение об этом взбудоражило весь лагерь. В отряде царила атмосфера бережного отношения к каждому бойцу, тем более всех взволновало исчезновение Вали, одной из храбрейших партизанок, которую любили и уважали все без исключения. Многие парни пытались ухаживать за ней, однако она никому не отдавала предпочтения и тем еще больше воспламеняла их сердца. Дружба, любовь, боевое братство - лучшие чувства нашего лесного товарищества были потрясены случившимся.
Тяжело пришлось диверсантам, расспросам и упрекам не было конца. Любимов объяснял, что Валя пропала ночью, в лесу, когда группа под сильным огнем отходила от взорванного состава. Девушку искали, вступали в бой с эсэсовцами, которые прочесывали лес, отходили и снова искали. Но попробуй найти человека в белорусских пущах, да еще когда повсюду шныряют напуганные взрывами каратели. Сколь ни печален был факт, с ним пришлось примириться, такова была партизанская жизнь, партизанская судьба. Винить никого не приходилось, виновата была война, виноват был враг, вынудивший нас взяться за оружие. Отряд принял решение жестоко отомстить захватчикам за гибель Вали Васильевой.
Мрачный Иван Любимов, который, как командир группы, не мог не испытывать угрызений совести за горькую потерю, через несколько дней вновь попросился на железную дорогу.
- Дайте мне тех же людей, и мы тысячу фрицев отправим на тот свет за Валю...
Но у меня, Грома и Кускова были новые планы относительно операций на железнодорожных коммуникациях. Чтобы месть врагу была весомой, мы решили увеличить количество подрывных групп и с этой целью привлекать в них все больше новичков, а бывалых диверсантов назначать, как правило, командирами. Любимова я спросил:
- Кто из твоих подрывников сможет руководить группой?