Ночью в лесу немецкие автоматчики обнаружили спящих женщин и детей и стали расстреливать их в упор длинными очередями. Екатерина Мартыновна проснулась, вскочила и тут же упала с простреленным плечом. Напуганный стрельбой и дикими криками убиваемых, четырехлетний Леня плакал. Мать кинулась к нему, чтобы закрыть его телом от пуль, но не успела: долговязый палач в плаще и каске выстрелил в Леню из пистолета. Екатерина Мартыновна упала без чувств и уже не видела и не слышала, как фашисты добивали раненых.
В Минск пришла не жизнерадостная молодая женщина, а седая, убитая горем старуха. В родительском доме тоже не было радости: старики болели, сестра еле зарабатывала на пропитание. Екатерина пролежала не шевелясь несколько дней, а ветреной ночью пожар оставил всю семью без крова. Погорельцев приютила бывшая заведующая детскими яслями Юркян. В ее квартире у Дубовской родился сын. Едва оправившись от родов, Екатерина Мартыновна стала искать связей с патриотами, чтобы мстить врагу.
Узнав о ее неукротимом стремлении бороться, мы помогли ей. Познакомили со своей связной Галиной Киричек, стали через нее передавать задания.
Первые нелегальные поручения Дубовской касались медикаментов. Она должна была установить контакты со служащими одной из минских аптек и получать у них лекарства, перевязочные материалы для партизан. Ей даже удавалось доставать наркоз для нашей санчасти, что в условиях лесной походной жизни имело немалое значение. Трудно подсчитать, скольким пострадавшим в боях патриотам новая подпольщица помогла своей отважной работой.
Круг ее подпольной деятельности непрерывно расширялся. Командование отряда, видя растущее мастерство патриотки, поручило ей создать и возглавить диверсионно-разведывательную группу. Дубовская вовлекла в нее квартирную хозяйку Юркян, соседа по дому Сергея Котова, работавшего на железнодорожном узле. Группа провела много разведывательных операций, регулярно снабжала отряд важной информацией о противнике, в частности о воинских и грузовых эшелонах, проходящих через Минск, о дислокации и передвижении фашистских частей, штабов, тыловых учреждений. В ряде случаев подпольщики, руководимые Екатериной Мартыновной, совершали дерзкие нападения на немецкие поезда, сжигали горючее, идущее на фронт.
Когда Центр поручил нам собрать сведения о передвижении неприятельских войск через город Барановичи, мы послали на это задание Дубовскую. Она пробралась во вражеский гарнизон и с помощью молодой патриотки Яди, переводчицы в немецкой столовой, достала ценную разведывательную информацию. Оказалось, что каждую ночь на станции Барановичи скапливаются воинские составы и до рассвета никуда не двигаются из опасения попасть под бомбежку советских самолетов, летавших над Минском и Оршей.
Добытые ею данные мы немедленно передали в Москву, и ночные бомбардировщики совершили несколько успешных налетов на железнодорожный узел, разбив поезда, превратив в руины паровозное депо, казармы, склады и службы, вызвав опустошительные пожары.
Особо хочу рассказать о молодом разведчике и диверсанте Федоре Боровике.
Родом он из деревни Кошели Гресского района, войну встретил 18-летним юношей. Хотел эвакуироваться на восток, но попал в окружение, где и познакомился с Владимиром Ивановичем Зайцем{4}.
Федор сильно горевал, что не удалось перейти линию фронта и вступить добровольцем в действующую армию. Однажды, было это 15 августа 1941 года, Владимир Иванович его спросил:
- Комсомолец?
- Да. А что?
- Раз комсомолец, то при желании будешь полезен и в тылу врага.
- Что же мне делать? Посоветуйте.
- Дел на оккупированной территории у нас много. Однако начинать тебе, молодому, надо с малого. Ну, предположим... Хочешь быть моим связным? Для начала?
- Хочу. А что такое связной?
Вскоре Федя Боровик в полной мере узнал, что такое связной. По заданиям В. И. Зайца ходил на явки, встречался с разными людьми, передавал им условные фразы, получал зашифрованные сообщения. Первые дела юного подпольщика были захватывающе интересны, таинственны, рискованны. На каждом шагу подстерегала опасность - то в образе полевого жандарма или эсэсовца, то в обличье засекреченного немецкого агента.
Владимир Иванович Заяц перед каждой операцией тщательно инструктировал неопытного парнишку. Учил бдительности, наблюдательности, выдержке. Федя усваивал уроки хорошо, в работе был по-крестьянски нетороплив и основателен. С незнакомыми людьми сходился осторожно, разыгрывая роль пугливого деревенского недоросля. Его умение конспирироваться, ничем не выдавать принадлежности к подполью было замечено и оценено. Когда в феврале 1942 года Владимиру Ивановичу ввиду сильной блокировки пришлось уйти на Любанщину вместе с группой генерал-майора М. П. Константинова, Боровик был оставлен в его родной деревне с важным разведывательным заданием.
Спустя три месяца Владимир Иванович Заяц появился на территории своего района и связался с Боровиком. Федя возник перед ним сияющий, исполненный гордости за проделанную весьма трудоемкую работу. Он представил Владимиру Ивановичу исчерпывающий доклад о гарнизонах в Шищицах, Поликарповке, Греске и Щитковичах, обо всех изменениях, что произошли в них за это время, сообщил о последней, предмайской карательной акции в здешних лесах и сказал, что им тщательно проверена группа окруженцев и местной крестьянской молодежи, готовая влиться в ряды народного сопротивления. Вскоре В. И. Заяц зачислил эту группу во главе со старшим лейтенантом Мухиным в один из партизанских отрядов.
И только одного не выполнил Федор - не обнаружил шпионов. Когда докладывал об этом В. И. Зайцу, то чуть не расплакался.
- Не горюй, разведчик! - ободрил его Владимир Иванович.- Ты же делаешь первые шаги. Еще разоблачишь нам и лазутчика, и предателя. За выполнение ответственного задания благодарю от себя лично, от партизанского соединения!
- Служу Советскому Союзу! - тихо прошептал молодой подпольщик.
- А теперь тебе новое задание...
Почти весь 1942 год Федя продолжал разведывательную работу, затем, 10 декабря, был зачислен разведчиком в отряд имени Фрунзе бригады имени Суворова, действовавшей в Гресском и Слуцком районах. В обоих райцентрах стояли фашистские гарнизоны, и Боровик получил указание не спускать с них глаз. Федор установил связи с советскими патриотами, жившими в Греске и Слуцке, наладил там разведку, сам неоднократно бывал в гарнизонах, распространял листовки, выявлял шпионов и предателей. Пользуясь добытыми им сведениями, партизаны успешно проводили диверсии, организовывали засады, обезвредили несколько опасных агентов противника.
Наш спецотряд воевал по соседству с бригадой имени Суворова. Я был наслышал о смелости, находчивости и высокой результативности молодого разведчика Боровика. Попросил командование бригады передать нам этого замечательного парня. Товарищи пошли навстречу, и 23 марта 1943 года Федя перешел в спецотряд.
У нас он всем понравился - молодостью своей, смелостью, добрым характером. Боровику поручались трудные задания, и он выполнял их, не щадя жизни. В отряде Федор стал приобщаться к войсковой разведке, участвовал в нескольких боях, когда партизаны нанесли ощутимый урон оккупантам.
Затем неугомонный разведчик решил попробовать свои силы в железнодорожной диверсии, обратился ко мне с просьбой включить его в группу подрывников. Здесь у меня были возражения.
- Никуда я тебя не включу, Федя.
- Не доверяете, Станислав Алексеевич?
- Все обстоит как раз наоборот. Подбери людей и сам возглавь диверсионную группу.
Ликованию не было предела. Федор быстро сколотил группу, вышел на полотно и пустил под откос военный поезд. Разбито два паровоза, четыре вагона и две платформы с боевой техникой. Стал готовиться к следующей диверсии и тут получил от меня новое задание: проводить группу десантников с Большой земли, высадившихся в зоне спецотряда, далеко на запад, в те места, где я воевал в молодости. И с этой задачей Боровик справился отлично.