На троих
Лиса
Ты пришел - тёмный, пустой, без историй Чем-то похожий на крематорий: Заброшенный, разрушительный, ненавидимый. И то, что видят они, не видим мы.
Я помню ребенка - одинокого, заплутавшего. Я помню двоих, по саду гулявших. Я помню мальчишку, по-детски влюбленного. Я помню былью дней умудренного.
Я помню мир на двоих и секреты, Меж строк в тетрадях ответы, Я помню летние дни и чердак, Сказочной ночи таинственный мрак.
Странно. Мы как рассвет и закат, Кузнечика песня и грома раскат, Мы август, прохлада росы и звезда, И февраль,снежных ветвей красота.
Мы нечто, что разорвано на двое. Нечто великое, нечто живое И у тебя, и у меня крыло лишь одно. Ни небес, ни подземья нам не дано.
Пусть говорят - я безумная! Пусть не имею ни лодки, ни судна! Пусть хлестают - вытерплю муку, Я никогда не отпущу твою руку.
Сказала - забыла, прошло восемь лет, Не думала, что ты дашь мне ответ. Ты смотришь, сжираемый страстью, Не веря волчьему счастью.
Самим же начерченной не пресекаешь черты, Не посвящаешь баллады, не даришь цветы, И весь твой ответ - шкатулка с мелодией, То была нашею личной просодией.
Они так хаяли, они бранили, кричали, Меня запирали и тебя хлестали, Меня били словом, тебя били плетью, Разлучить нас хотели тесною клетью.
Но разве я брошу тебя, мой преданный пёс? Я помню день смеха, ночь грёз, Знай, что я рядом, у изголовья кровати, Незримым фантомом следую сзади.
Но вот, что скажу я: прости. Я уйду - а ты не грусти. Я выбираю его - ты зла не держи, Храни в сердце минуты вечерней тиши.
Я выбираю его - он златокудр, Я выбираю его - он насмешливо-мудр, Я выбираю его. Ты мой братец, он мой жених, Не слугою, а другом будешь для нас ты двоих.
Волк
Мне кажется, я ещё помню лисьи глаза, Смеющиеся, морщинка ми окаймленные. Я не помню, чтобы они были в слезах, Эти глаза, до боли изумрудно-зелёные.
Ночами я слышу тот смех-колокольчик, И её пение, как шум водопада и грома раскаты, И наши секреты посреди тёмной ночи, Чердак и пыль золотая, шифер крыши покатой.
Время тогда замедлялось, как замирала вода, И вечность тогда не казалось бредом и глупой мечтою. Слово одно, что ненароком сказала ты: "навсегда", Невозможное, сладкое, ибо полно оно тобою.
И сад тогда был залит бликами солнца, И лучи плясали в твоих волосах. И кто-то кричал нам двоим из оконца, И ты протягивала ладонь в небеса.
Огненно-рыжое море кудрей, море родное, В котором хотелось тонуть и тонуть. Как любил я это рыжее море смешное, И глаз хитро-умных изумрудную муть.
Глупый. На что я надеялся? Разве мы пара? Шакал вообразил себя волком, и это нелепо. Ты созидаешь, я разрушаю. Ты скрипка, я же гитара. Могу только бежать за тобою, как за светом я слепо.
Всё решил тот подарок. Всё решила та песня. Ты напевала её, смеясь, как ребенок. А я млел, как в садах поднебесья. Рвет на части меня голос, что до грусти так тонок.
Всё решила та песня. Всё решили слова. Всё решило признание робкое. Они прочитали - и давай линчевать, Хлестать нас ремнями и плеткой.
Тебя - плетью неволи, плетью словесной, И снегом из-под стучащих колёс, Меня - плетью из кожи, плетью телесной. Не больнее, чем облик скрытых под фатою волос.
В тот день было солнце. В тот день пели дрозды. Я держал твою руку, ты улыбалась так дивно и чудно. Соединились сердца в саду вечной весны. Увы, то был не я, а принц златокудрый.
Мне не на что жаловаться - он был моим другом. Он приютил меня, как грязного волчонка. И рука его не била - гладила, трепала за ушком. Он мудр и милосерден, а я лишь глупый мальчонка.
Я глупый мальчонка, милый братец тебе, Сидел у твоих ног, свернувшись клубочком. Видя мир на двоих теперь уже только во сне, Из инферно с красным клемом стал уголечком.
Мне не на что жаловаться - о, я был счастливым, За то, чтобы быть с тобой, сидя в саду, я бы столько отдал, Если угодно тебе - буду братцем любимым. Я бы денно и нощно синицу в руке ревниво держал.
Но, увы, и вечность обращается в прах, И становится полуденный зной дней светом далеких. Надеясь, не знал я потери панический страх, Теперь пусть познаю боль я вдовцов одиноких.
Ты ушла, оставив шлейф сушеной травы, Ты ушла, не сказав мне "прощай". Он ушел, оставив шлейф осенней листвы, Он ушел, забрав её в неведомый край.
Ты ушла навсегда, оставив осколок, И этот осколок твоими глазами глядел на меня. Ты взяла обещанье, что он будет мне дорог. Но пусть он твоё отраженье - разве заменит тебя?
Она смотрит преданно твоими глазами, До боли зелеными, до боли хитрющими. И ветер играет её, но твоими кудрями, Рыжими, ржавчину пламени пьющими.
Бежит, как собачка, внимает словам, Пьет их жадно, как родниковую воду. И вижу я по изумрудным глазам: Побежит за мной в любую погоду.