Коди подошел и пригласил его войти. Они поздоровались за руки, будто знали друг друга.
— Что ты тут делаешь? — возмутилась я.
— Коди дал мне адрес, — коротко отрезал Тагир и сел рядом со мной.
Я перевела гневный взгляд на брата. Но Коди виновато опустил глаза.
— Лана, я работал на Тагира, когда распространял наркотики, –
Я глубоко вздохнула. Тяжелый гнет, который тащился за моей спиной от осознания, что Тагир мог быть причастен к избиению Коди, рухнул, и стало легче.
— Я убрал всех, кто мог быть причастен к картелю Дальвареса, — произнес Тагир, и мой брат понимающе закивал.
О чем это они? Я догадывалась: люди второго наркобарона и были насильниками для Коди.
— Можно мы поговорим тет-а-тет? — спросил Тагир и посмотрел на моего брата.
Коди мигом ушел на второй этаж, загадочно улыбнувшись.
Вот же заговорщики! А мой дорогой братец тоже хорош, мог бы сказать, что Тагир нашел меня через свои темные каналы!
— Давид? — коротко спросил Тагир, указав взглядом на мой живот.
Каждый вечер я раздувалась, словно шарик и казалось, что завтра срок родов.
Я стыдливо молчала. А что говорить, если любые слова причиняют неудобство за собственную глупость и кипучую обиду за поведение будущего отца?
Тагир неожиданно встал и опустился рядом со мной на колени. Теперь, после прояснившихся обстоятельств я не испытывала к нему ненависти. Скорее это была внутренняя вина за ошибочное мнение о нем, как о человеке.
— Лана, послушай, не принимай поспешных решений, подумай, то, что я тебе сейчас предложу, — Тагир мягко коснулся моих рук — Выходи за меня замуж, мы запишем ребенка на меня и будем жить настоящей семьей.
Я смотрела на него и чувствовала, что по моим щекам сейчас потекут слезы.
Трогательные слова я ждала от другого человека, но с каким трепетом они были сказаны Тагиром!
На секунду я представила, что это говорит Давид и волна сентиментальности моментально накрыла с головой.
Я закрыла руками лицо и заревела, смущаясь собственных всхлипываний.
Тагир сел рядом и обнял за подрагивающие плечи.
— Лана, детка, не нужно плакать. Я постараюсь сделать все для нас. Чтобы ты никогда ни в чем не нуждалась, чтобы мое прошлое никогда тебя не коснулось. Я буду рядом с тобой всегда! –
А я ревела еще больше от мелодраматического момента. Моя беременность, похоже, окончательно лишила меня сил и воли справляться с эмоциями и чувствами.
Сделав над собой гигантское усилие, вытерев слезы, обратилась к Тагиру:
— Останься у нас до завтра, не поедешь же ты почти за двести миль обратно, — заботливо предложила я — Ты можешь лечь в спальне Коди, а он поспит здесь на диване…
— Не беспокойся и брата не тревожь, — отмахнулся Тагир — Я сам здесь смогу поспать. Обещай, что завтра ты сможешь дать мне ответ…
Я заглянула в его лицо. Во взгляде было то, тепло, что искала каждый раз, смотря в глубокую мрачную бездну глаз Давида, но кроме, циничной иронии там ничего не было. Невольно прижалась к мощной груди Тагира и ловила себя на мысли, что раздумья полетели в бешеное танго.
Что же мне сделать?!
Согласиться или отказать в надежде, что Давид все-таки найдет меня и решит начать все с начала?
Глава 40
Тагир. Рамиль.
Он смотрел, как огромные четыре ангара полыхали ярко-оранжевым пламенем.
Теперь Мигель Дальварес не посягнет на его «территорию». Вовремя главарь наркокартеля подоспел. Ему тоже достались пару пуль в лоб, и он лег рядом со своими курьерами и дилерами в адский крематорий.
— Надо уезжать, сейчас нагрянут копы — тогда точно не отвертимся! — произнес поверенный и дернул Тагира за рукав.
Но перед тем, как разъехаться по домам, к Тагиру подошел один из близких людей и сообщил, что завтра у Рамиля суд. Скорее всего, сразу после заседания его перевезут на новое «местожительство». Тагир только кивнул.
Завтра предстоит тоже день не из легких.
Рамиль не смотрел на присутствующих в зале суда. Какая разница, кто там может быть, если нет самой главной девушки в мире. Он просил ее больше не приходить и Лана больше так и не пришла. Тупая ноющая боль каждую ночь съедала по кускам душу. Не хотелось мириться, не хотелось признавать поражение, но факт проигрыша на лицо.
Тагир больше не появлялся, а все сообщения передавались через странного татуированного чувака, который оказался “грамотным” в тюремных законах и много рассказывал Рамилю, подготавливая его перед побегом.
Вечером по решетке постучал один из надзирателей и жестом приказал выйти. Рамиль повиновался.