Внутри все сжалось от страха. А если они сейчас поубивают друг друга, что тогда?
Тагир рядом, и в случае грубого обращения, заступиться и защитит от чокнутых выходок Давида. Нужно перестать бегать от прошлого и расставить все точки над I.
Набравшись мужества, попросила Тагира присесть в гостиной, а сама позвала злобного гостя на кухню. Меня все равно немного напрягал невменяемый вид взбешенного мужчины, которого я не видела несколько месяцев.
— Какой срок? — спросил он, как только мы оказались одни.
— Двадцать две недели — произнесла я.
— Когда успела? — продолжал Давид, взяв у меня с тарелки маленькую печеньку из рисовой муки, начал неспешно жевать, словно наш разговор был о погоде.
Гнев подкатил и нахлынул как ураганное цунами. Я готова вцепиться в его циничное побитое лицо и самой как следует отходить маленькими кулачками.
— Купи себе таблетки для улучшения памяти и вспомнишь, когда у нас был последний секс, — выдала язвительно и попыталась успокоиться. Сердце стучало от подскочившего адреналина и неприятными мурашками покрывало все тело.
— Экспертизу сделаем, когда родишь. Может тогда, и получишь заветные доллары, — и на губах Давида расцвела презрительная ухмылка.
«Чтоб ты тварь, сдох!» — думала, чувствуя, как кислород перестал поступать в легкие и я начинаю задыхаться от ярости, сковавшей от онемения руки, и стали подкашиваться ноги.
— Ничтожество, ублюдок, скотина… — сыпала шепотом ругательства, физически ощущая, как спазмом скрутило низ живота, и я сейчас рухну, а он рассматривал меня, как зверушку в зоопарке.
Яркая, будто луч света, резь пронзила внутренности. Инстинктивно согнулась пополам. Боль обожгла, и я испуганно сжала ноги.
Господи, хоть бы это не преждевременные роды!
Обхватив живот рукой, а другой, пытаясь держаться за край стола и не упасть в обморок, чувствовала, как слабость завладела телом. Сейчас я рухну, а этот громила-миллиардер так и будет пялиться на меня, как на последнюю шлюху, которая решила подзаработать примитивным методом.
Последнее что помню, как Давид подхватил меня, и растерянно заглядывал в глаза. Падая, схватилась за окровавленный ворот рубашки, словно за последнюю соломинку перед полетом в пропасть. В черную глянцевую бездну его глаз, где меня ждал сам Сатана.
— Я тебя своими руками придушу, как того мудака в приват-комнате, если с ребенком что-то случится… — прохрипела и отключилась.
Белый свет бил по векам, заставляя зажмуриться и наморщить нос.
Я еле-еле открыла глаза, отворачиваясь в сторону. Первым делом схватилась за живот и облегченно выдохнула. Моя очаровательная округлость на месте, но между ног неприятно саднило, острыми раскатами ударяя в пах. Зрачки привыкли к свету лампы, и я огляделась.
Это был госпиталь. Я лежу на кровати-трансформере, с капельницей в запястье, а рядом стоят медицинские приборы.
«Все обошлось» — радостно думала я, и тут же отругала себя последними словами.
Какой же надо быть дурой! Разозлиться на гребанного богатого альфа-самца, чтобы рисковать своим здоровьем и, главное, здоровьем малыша!
Больше никаких разговоров! Видеть его не желаю! Как только он заговорит, сразу уходить или звать полицию.
Но сейчас мои выдуманные правила не подействовали. В палату ввалился Давид и прикрыл дверь изнутри.
— Проснулась, принцесса? –
— Давид, я больше не хочу тебя видеть и тем более разговаривать. Уходи! — грозно прикрикнула я и повернулась в другую сторону — Никаких экспертиз не будет, можешь подавиться своими деньгами!
Но он даже и не думал подчиниться моим смехотворным приказам. Давид уселся рядом на стул и, закинув ногу на коленку, рассматривал мое бледное лицо пронзительным взглядом, в котором плескались самые порочные фантазии.
— Ты даже беременная стояк вызываешь! — и его рука бесцеремонно скользнула под простыню, закрывающей ноги. Прошлась по-хозяйски по коленке и поднялась выше к бедру.
Я возмущенно заерзала на кровати, пытаясь убрать его руку, чем вызвала раскатистый смех Давида.
— Убери свои лапы! — рычала я, как дикая тигрица.
Всю беременность мне было не до плотских утех. Само действо или намеки на близость вызывали отторжение. Видимо, гормоны буйствовали против физических контактов.
— Ненавижу тебя, придурок! Мерзкий подонок, эгоист! Чтоб тебе гореть в аду за твои издевательства и тупые шутки! — пылала я, но еще контролировала свой гнев.
— Закончила? — сухо поинтересовался Давид.
— Можешь валить отсюда, чтобы не слушать дальше! — выпалила и сердито хмыкнув, попыталась занять положение, отвернувшись от этого хама.