В месте, подобном Третьему городу луны, мастерская в городской ратуше – не роскошь, но необходимость. Где же еще испытывать и изучать всевозможные механические и магические приспособления, делающие жизнь города проще и краше? А уж таких горе-разведчиков, как Кру, то и дело приходилось лечить и даже заменять некоторые части тел на искусственные. Этим она и занялась. По столу, чуть скрежеща шестеренками, засновали с полдюжины ее крошечных помощников – механические четырехмерные лошадки потащили ей инструменты, затем вытянулись в строй на краю стола, ожидая дальнейших распоряжений. Эррен привычно нацепила огромные очки-маску и вооружилась тем, что помощники притащили. Ее инструменты походили на набор тонких крючков и в равной мере годились для ковыряния в поврежденных механизмах и живых существах.
Так… Сначала прижать нервные окончания, чтобы не мучить сердце старого друга обезболивающими зельями (сердце свое он и сам замучает – выпивкой и драками). Потом приступить к операции – пару хрупких птичьих косточек давно пора заменить на спицы из доброго сплава, не говоря уже о пострадавших в драке сухожилиях.
– Ну вот, твое крыло как новое, – сказала наконец Эррен. – Больно?
– Карраул! – радостно согласился распластанный на столе Кру. – Где рррром? Дай рррому – прройдет.
– Хватит тебе рому, старый ты пьяница. Сначала про волка расскажи.
– Эррен! Сама прроверрь! Зрррак прроверрь!
– Я с тобой с ума сойду, – пожаловалась женщина. – Давай сюда зрак. Я думала, он не работает…
– У Крру все рработает! – С этими словами он выпучил глаза, один из которых оказался черным как у всех ворон, а второй – серым. Серый «глаз» выкатился на ладонь Эррен подобно крошечныму стеклянному шарику, не причинив Кру никакого неудобства.
Эррен подышала на зрак (это было не обязательно, просто привычка) и подбросила его в воздух. Зрак завертелся, внутри его засиял крошечный огонек. Огонек разгорался все ярче и ярче. Наконец он словно вырвался из шарика. Вокруг зрака образовалась небольшая сфера, в которой проступило изображение той самой улицы, воздушных змеев на балконах, цветущих деревьев. Свет двух лун сплелся в лунную дорогу, и на нее из пустоты шагнул волк. Шагнул и продолжил свой путь, озираясь вокруг с абсолютно человечьим удивлением в глазах. Это был обычный серый волк, только огромного размера – больше полутора метров в холке.
– Невероятно, – сказала Эррен, досмотрев до конца весь «репортаж», включая потасовку и исчезновение волка, – это детеныш. Волк почти взрослый, но все же подросток. Даже странно, что он так легко прошел сюда и так легко вернулся.
– Кошмарр! Волк – тьфу. Крру геррой! Ррому быстррро!
– Герой, герой… ладно, вот тебе твой ром, а то ведь подумать спокойно не дашь.
Пока Кру, прикрываясь «травмой» и «героизмом», надирался ромом, Эррен гоняла одного из механических коньков по столу и терпеливо ждала, когда птероворон отключится. На обдумывание дальнейших действий у нее ушли считаные секунды. Остальное время – на то, чтобы решиться в очередной раз нарушить закон прямо посреди мастерской, принадлежащей ратуше, а значит – городскому Совету.
Разумеется, Эррен предпочла бы сделать это из собственных комнат в профессорском крыле Академии, но выбора у нее не было.
Прежде всего она проверила, надежно ли заперты двери и окна, – только случайных свидетелей ей и не хватало (хотя насколько случайным будет тот, кто заглянет в мастерскую городского Совета среди ночи?). А затем сунула конька в карман брюк (тот протестующе пискнул) и подошла вплотную к стене, которая выходила окнами на замок. Стена была сложена из крупных каменных плит. На одну из них Эррен и положила обе ладони. Вздохнула и решительно перенесла на них весь свой невеликий вес, словно желая вытолкнуть плиту из стены наружу, заставить с грохотом рухнуть на мощеную дорогу с высоты восьмого этажа. Но ничего подобного не произошло, вместо этого ее руки прошли сквозь плиту, как сквозь масло. Если быть точной (а Эррен предпочитала точность), то она погрузила руки в глубину плиты. И кто-то крепко сжал их там, в стене.
– Покажи глубину, – негромко попросила Эррен, и слова, сорвавшись с ее губ, на секунду обрели плотность и объем, но тут же растаяли золотистым облаком. – Ну же, прошу тебя. Пожалуйста.
И плита повиновалась. По ее поверхности пробежала рябь, шершавый камень стал гладким и прозрачным, как стекло. Но вместо ночного неба и замка на горизонте Эррен увидела другую комнату, гораздо меньше и скромнее мастерской. Каменные стены, но не теплый желто-розовый мрамор, а серые булыжники, узкая кровать в углу, стол со стулом и горы книг по всему свободному пространству. Эту комнату Эррен видела не в первый раз, как, впрочем, и ее обитателя, сидящего на груде книг, как на табурете, у стены и крепко сжимающего ее собственные руки.