В такие мгновения он думал, что это будет длиться вечно. А через десять дней ей пришлось задуматься, чтобы вспомнить о нем. Она забыла его на углу.
4
Двадцать пять минут седьмого. До семи, когда он увидит Магду, есть еще время. Каким родным показался ему полчаса назад ее голос. Да и она сразу его узнала. Как только он произнес первое слово.
Евгений поднял голову и посмотрел вверх. Небо затянуто тяжелыми тучами. Вокруг — деревья с голыми ветвями, дома с плотно закрытыми дверями, прохожие шагают, подняв воротники и не глядя по сторонам. В такую погоду ему всегда хотелось оказаться где-нибудь под крышей, у кипящего чайника, хотя бы в крохотной будке, не больше того газетного киоска, что виднеется в глубине улицы. Вокруг безлюдно и темно — светится только ее маленькое окошко.
Евгений медленно идет по улице. А вдруг за деревьями покажется Магда? Разве это так уж невозможно? Она знает, с какой стороны он придет, и вышла навстречу. Закутавшись в свое мохнатое светло-коричневое пальто, из-под которого виден зеленый свитер с высоким воротом.
«Вышла тебя встречать…» — говорит она и берет его за руку. Их пальцы переплетаются и исчезают в глубоком уютном кармане его пальто.
Евгений усмехается. Он слишком хорошо помнит, что несколько минут назад, когда он позвонил, в ее голосе не было ничего, кроме безразличия. Даже к тому, что уже шесть часов, она проявила гораздо больше интереса, чем к нему.
«Неужели шесть? Уже так поздно?» — переспросила она, словно это было самое интересное событие за весь день.
С шумом проносится легковая машина. Впереди идут мимо фонаря, обнявшись, юноша и девушка. Он держит ее за плечи, а она такая маленькая, что смогла обхватить его лишь за пояс. Идут медленно. Наверно, разговаривают. Они исчезают, и вот уже Евгений сейчас пересечет круг света под тем фонарем. Хорошо, что он один. Ему уже трудно представить, что и он может держать под руку какую-то девушку. Все время будет смотреть на себя со стороны и комментировать. А многое, если смотришь со стороны, кажется смешным. Смешно смотреть, как двое танцуют, как покачиваются под звуки музыки, которой не слышно из-за оконного стекла. Нужно слышать музыку. Тогда ничто не кажется странным. А ведь и в тот момент, когда девушка держит свою руку в твоей и ищет тепла твоей ладони, тоже звучит музыка. Именно эту музыку он и перестал слышать.
Евгений дошел до угла и посмотрел на здание на противоположной стороне улицы. Здесь предполагали открыть итальянскую школу, но не успели. Дом стоит пустой, недостроенный, но массивные бетонные плиты внушают доверие. Во время бомбардировок весь квартал прятался в этом доме. Позднее, когда американцы летали прямо на Плоешти и перестали бомбить Софию, люди не спускались в убежище, а сидели во дворе этой школы. Тогда у входа, на светлой площадке, залитой солнцем, он увидел Росенку. Сначала он просто хотел проверить, сможет ли произвести на нее впечатление. Успех или неуспех у женщин всегда чрезвычайно волновал его. Это было единственное мерило ею успехов в жизни. Так он смотрел и на Магду. Считал ее своим самым большим достижением. Это не нравилось даже ей. «Значит, я его самое большое достижение…» Она все-таки понимала, что его честолюбие простирается слишком уж недалеко. Он и тут допустил ошибку. Она должна была стать не самым большим его достижением, а самой большой наградой.
Евгений остановился и стал разглядывать здание школы. Еще видны были следы шрапнели — царапины войны. Какой странной казалась София во время бомбардировок. Разрушенный, израненный город. Но необычнее всего были не развалины, а улицы, не тронутые войной. Целая улица, слева и справа дома, окна, двери, таблички над дверями, дворы, а в домах — никого. Все вымерло. Он любил бродить по этим улицам, заросшим травой. Жизнь ушла отсюда, но вот-вот вернется. Как в антракте: в зале пусто, все разошлись, но скоро снова займут места. Контрабасы стоят у стены, скрипки и смычки лежат на стульях. И такая же пустота бывает в ресторанах часов в пять вечера. Недавно за столиками было шумно, тесно, сейчас нет никого, но скоро опять явятся люди. Как будто находишься на границе двух дней. И наблюдаешь: один день ушел, а другой идет ему на смену.