— У вас, шехина, намечаются проблемы, - заметила начальница, - в частности, сейчас отдел информационной безопасности разрабатывает гипотезу о том, что созданный в целом образ Нью Эйдж на Земле также берет начало в Медиане, а именно - в созданных дарайцами фантомах. В связи с этим надо заметить, что именно ваш образ время от времени эксплуатируется нью-эйджерами. Я боюсь, вам не удалось в достаточной степени насытить фантом христианскими мотивами.
Шаан выпрямилась. Обиду и гнев выдавали ее чуть покрасневшие скулы.
— К сожалению, хесса, мы не можем нести полную ответственность за земное восприятие наших фантомов. Каждый приемник передает лишь ту часть эмоциональной нагрузки, которую он способен воспринять. В частности, если христианство на Триме вырождается в массовых масштабах, мы не можем исправить это только с помощью наших фантомов. А если, как здесь сказано, еще и дарайцы воздействуют образами Нью Эйдж, то какой бы ни была насыщенность фантома, очевидно, что… - Шаан умолкла.
— Я и не предъявляю претензий вам, шехина. Но вы должны продумать возможность полностью отделить созданный вами фантом от идей Нью Эйдж…
После общих отчетов речь зашла о России. Как обычно. Россия - наша головная боль. Во-первых, как ни странно, потому что на нее воздействовать пока легко. Во-вторых, потому что мы так и не нашли полноценную замену прежним образам. Может быть, вот мой Город послужит такой заменой? Найдутся люди, которые увидят и услышат мой фантом, и претворят его в идеи, в мечты и планы? Такие, чтобы зажгли души хотя бы приличной части населения…
Пока ничего нет. Хесса рассуждала долго и скучновато. Я отвлеклась, разглядывала сидящего напротив меня дейтрина, кажется, его звали Тао. Мы с ним виделись в Питере, и там его имя было - Сашка. Пили с ним водку с томатным соком. Я знала, что Тао-Саша работает над космическим фантомом. В России традиционно высок интерес к Космосу. Клиентами Тао были производители всяких-разных космических опер. В их российском варианте. Между прочим, не так легко для дейтрина - придумать такой фантом и еще воплотить его в Медиане. Космонавтика не развита даже на Дарайе. На самом Дейтросе выходы в реальный физический космос уже начались, они уже неплохо освоили спутник планеты и собственную систему… к сожалению, канувшую в небытие вместе с Дейтросом.
Жаль, погиб знаменитый шехин, фантом-оператор, некогда создавший мир "Звездных войн" - они нам отлично послужили.
Надо будет подойти к Тао, поболтать немного. Эх, и правда - когда нас переведут в Питер? В России мне работать легче. Там и стены помогают, и воздух, и родная речь. Хотя с другой стороны, здесь меньше расслабляешься. Чувствуешь себя, как Штирлиц.
Между тем началось обсуждение русского национализма. Двое из наших продуцировали фантомы, в которые была вложена эта идея. Мне лично она не нравилась. Только совершенно нерусский человек мог такое придумать. Русский, который уже ощутил себя братом в единой семье народов, вряд ли захотел бы вернуться к мононациональному состоянию. Да и что такое национальный эгоизм - явно не дейтрийская идея. Говорила Файни, одна из операторов, создающих националистические образы.
— На мой взгляд, лозунг "Слава России" - это прекрасно. В отсутствие других лозунгов, во всяком случае. Подумайте, мы должны постараться консолидировать сейчас эту нацию. Мы не должны допустить ее разрушения. А оно уже близко.
Веррина покачала головой.
— Есть другие мнения. Пожалуйста, шехин Сайвер.
Сайвер поднялся.
— То, что вы называете национализмом, - сказал он, - это процесс вторичного этногенеза. Это регресс. Русский этнос не только давно сформировался, но и уже перешел на следующую стадию - нации. Нация - это объект истории, это гораздо более крупное и сложное образование, нежели этнос. А вы хотите опустить русских на уровень этноса. На уровень межстайных разборок за территорию и чистоту крови. Как дикари в Килне.
— Очень хорошо, - с ехидством сказала Файни, - но мне непонятно, почему то, что допустимо для украинцев или эстонцев, вы считаете недопустимым для русских.
— А кто вам сказал, шехина, что мы считаем национализм допустимым для украинцев или эстонцев? Ведь это совершенно не наши образы.
— Вот именно, - кивнула Файни, - это дарайские образы. И еще ненависть к России. Вы только послушайте! - она раскрыла свой эйтрон и прочла:
"Убивать, убивать, убивать! Залить кровью всю Россию, не давать ни малейшей пощады никому, постараться непременно устроить хотя бы один ядерный взрыв на территории РФ - вот какова должна быть программа радикального Сопротивления, и русского, и чеченского, и любого! Пусть русские по заслугам пожинают то, что они плодили.
Смерть русским оккупантам! Смерть изуверской кровавой империи!"
— Это некий маргинал, конечно, но… Вы хотите, чтобы их действительно начали убивать так? Наша группа считает, что единственным противодействием этому является русский национализм.
— Единственным противодействием этому, - сказала Веррина, - является работа отдела контрстратегии. Это они должны отслеживать вражеские фантомы и их уничтожать. В дела землян на Тверди мы не вмешиваемся, понимаете? Мы занимаемся только стратегией. Если штаб прикажет - мы сами пойдем воевать за Россию. А сейчас мы должны думать о стратегии. А ваши фантомы - проигрышны в долгосрочной перспективе.
— Это ваше мнение, хесса? - спросила Файни, - или же…
— Это пока мое мнение. Пока. Я довожу его до вашего сведения. Возможно, вам удастся найти новые грани и повернуть национализм в другое русло. Когда штаб отдаст приказ, будет поздно, как вы понимаете.
Я вспоминаю отца.
Мой отец, Вейн иль Кэррио, тоже был когда-то фантом-оператором. Давным-давно, когда я еще была маленькой. Как и я, он был подготовлен в качестве агента, адаптирован к России. Но талант фантом-оператора оказался важнее.
Новый мир. Мир будущего. Где каждый будет счастлив. Где стыдно - быть обывателем. Больше всего ценится знание и труд. Вот только Вейн иль Кэррио, как и многие другие операторы, все старался, пробовал вложить в эти образы будущего - Христа. Бесполезно. Почти никто не слышал этого, не понимал, не мог воплотить. И даже те, кто воплощал, редкие писатели или художники - их просто не печатали. Не допускали к читателю.
Отец много чего мне порассказал в последние наши встречи с ним. Когда я уже стала сама фантом-оператором. Теперь можно, теперь я понимаю все. То, что Союз рухнет, стало ясно уже за 20 лет до событий - так просчитали дейтрийские аналитики. Оставалась небольшая возможность. Наши работали над этим. Но еще интенсивнее работали дарайцы. Информационная война шла на всех уровнях. Худо то, что и земляне доросли до информационных стратегий, причем доросла не наша сторона, другая - и она в большей степени находилась под воздействием Дарайи.
Отец рассказал - сам он не участвовал в этом, но позже узнал все - что в последние годы Союз уже не пытались спасти. Вся работа по образам светлого будущего, даже по красивым историческим образам была свернута.
Все, чем занимались теперь фантом-операторы Дейтроса - было создание образов добра. Любви. Милосердия. Христианских образов. Мне почему-то вспоминались фильмы из детства - "Белый Бим, черное ухо", "Письма мертвого человека". На переднем плане теперь были не яростные пассионарии. Были творцы, которые пытались говорить о добре, о жалости, растревожить сердце.
Если бы эти фантомы не были созданы, крушение Союза вызвало бы тотальную гражданскую войну. Она шла бы и в нашем уральском городе, и в Сибири. Распался бы не только Союз, но и сама Россия. Отец показывал мне расчеты и прогнозы - даже у меня, дейтры, мороз бежал по коже. Какие там гнуски… Почему-то война в России, стрельба на улицах наших городов, бомбежки - все это казалось страшнее, чем война в Лайсе. Мы, дейтры, в конце концов, привыкли. Для нас это естественно - воевать. Мои братья рождаются и растут как солдаты - или как обеспечивающие общий фронт. Но Россия… Может быть, еще потому мне было страшно, что ведь и основная наша дейтрийская цель - защита Земли. Сам Дейтрос погиб ради того, чтобы Земля осталась целой. И когда я представляла разрушенные российские города, это означало, что самая главная ценность Дейтроса уничтожается.