Ветер затих. Море стало гладким, как желтое стекло, и старалось отразить в себе те разноцветные отблески, какими играла на небе долгая весенняя заря.
К утру начало сильнее холодеть, и густой туман молчаливо опустился на море.
XXX
В тумане
Туман продолжался трое суток. Море сделалось гладким, как озеро. Медленно плыли часы. Медленно плыли над водой дымные пряди сырого облака, от которого мокрыми становились одежда и волосы. Эта сырость казалась холоднее мороза. Она проникала в рукава, за ворот, собиралась каплями на висках. Чтобы спастись от нее, мальчики старались крепче укутаться в свои одеяла, натягивая сверху теплую овчину. Если бы такая сырость настигла Андрея где-нибудь в городе, наверное он стал бы кашлять, схватил бы насморк, лихорадку или другую хворь.
Янунька с рыбой треской
Но в чистом воздухе морей нет никаких микробов. За те недели, которые Андрей прожил на промысле, под открытым небом, в движении и дыша совершенно чистым воздухом, он сильно окреп и поздоровел. А самоедская натура Якуньки отличалась поистине железной выносливостью. Оба они были здоровы и твердо убеждены в том, что все кончится благополучно.
Андрей заметил, что ночь сделалась очень короткой.
Теперь они были уже далеко, по ту сторону полярного круга. Весенние дни прибывали необыкновенно быстро. Еще заметнее удлинялись утренние и вечерние зори.
Проплывающие мимо мелкие льдины говорили о том, что вода не стоит, а передвигается течением.
Один раз совсем близко из тумана выступило ледяное поле. Оно двигалось медленно. На нем лежало небольшое стадо тюленей. Тут было два-три лысуна. Их можно было узнать по крупному росту и по темной морде. Восемь или девять матерей лежали со своими детенышами. Только два из них были белого цвета. Остальные уже посерели. Андрей заметил, что матери все время облизывают бельков. Одна из тюлених, кроме того, гладила своего детеныша лапой.
Андрей вспомнил рассказы Ильи. Когда бельку стукнет два месяца, он превращается в серку. Длинная белая шерсть его начинает вылезать. Вместо нее выступает короткая серая и жесткая, как щетина.
В это время мать часто лижет и чешет своего детеныша. Этим она вычесывает из него белые волосы.
Мальчики долго смотрели на эту милую сцену, притаившись за краем карбаса. Якунька, наконец, не утерпел: выскочил на корму, замахал руками и заголосил свою самоедскую песню.
Взрослые тюлени, а с ними и серки быстро побросались в воду. На льдине остались только две утельги с белыми детенышами. Они, видно, были обеспокоены, но не решались покинуть не умеющих плавать бельков.
Впрочем, тюлени не уплыли далеко.
Они все время выставляли из воды свои головы и смотрели на новых соседей большими круглыми глазами.
Понемногу льдина снова стала отодвигаться и, наконец, скрылась в тумане.
XXXI
Новый сосед
Туман загустел. Воздух вокруг побелел, как молоко. И море, и небо стали невидимы. Но морские голоса глухо доходили до мальчиков. Они говорили о том, что мир еще существует. Слышались печальные крики гагар. Над головой раздавался свист чьих-то крыльев.
Со стороны пловучего острова тюленей раздавались порою тяжелые всплески. Это кто-нибудь из взрослых кидался в воду.
Но вот с юга слегка потянул ветер. Туман поплыл над водой и начал быстро редеть. Стали выступать мутные призраки ледяных глыб и полей.
Заголубело вверху, и скоро открылась морская даль, как-будто умытая сиянием раннего утра. Белые пятна пловучих полей ослепительно светлели под солнцем.
Вдруг Якунька схватил Андрея за рукав и стал показывать на восток, где в отдалении виднелся тот самый „тюлений остров", который так недавно был гораздо ближе.
— Гляди, гляди! — шептал Якунька. — Гляди, там ошкуй!
— „Где? Я что-то не вижу“.
— Вот он! Смотри! — Вон…
Тюленей не было видно. Но зато посреди двух торосов, спиной к мальчикам, виднелось что-то большое, белое и живое. — Это был огромный белый медведь. Он лежал на снегу и, как видно, лакомился тюленем. И сам он был очень похож на грязноватую снежную глыбу.
Ребята были поражены. Такой страшный сосед! И так близко от них!
— „Откуда он взялся! Его там не было!"
— Приплыл стало быть! У-у! Ошкуй плывет, как лодка. Поперек моря плывет. В голомени плавает.
— „Так это он и до нас доплывет!"