– Входите, Покровский. Все ушли в буфет, мы с вами спокойно побеседуем, – такими словами встретил Романа сидящий за своим бюро Павел Григорьевич, полуобернувшись на стук в дверь.
Роман с любопытством оглянулся по сторонам. Он редко бывал в этой комнате и каждый раз обнаруживал в ней что-то интересное. Вот и сейчас глаза наткнулись на новое изречение, написанное на листе ватмана синим фломастером и красующееся на стене между двумя окнами: «Смотрим в книгу и видим… выражение для лапласиана в сферических координатах». Сдержав невольный смешок, Роман вопросительно посмотрел на Павла Григорьевича.
– Присаживайтесь, – Роман сел на указанный стул, – и расскажите, чем вы сейчас занимаетесь. Мне ваш диплом понравился, вы там высказали оригинальные идеи о магнитном поле нейтронной звезды.
Роман замялся. О чём рассказывать? Последнее время он выполнял трудоёмкое и неинтересное поручение своего завотделом. Одному космическому ящику понадобилось выяснить, какие звёзды на небе переменные, а какие постоянные. Понятно, что звезда, которая меняет свой блеск непредсказуемым образом, для навигации не годится. Никто за это дело браться не хотел, боялись ответственности. Да и то правда – даже если звезда сто лет молчала, что мешало ей взорваться в любой момент в будущем? Но договор был подписан, деньги авансом на счёт института переведены, пришлось выкручиваться. Начальник назначил Романа ответственным за работу, сказав: «Если ты этого не сделаешь, никто больше не сделает». И Роман выкручивался. Он перелопатил гору литературы и составил список звёзд, о которых к настоящему времени имелись хоть какие-то сведения о переменности, полученные наземными телескопами или спутниками: либо в видимом спектре, либо в инфракрасной или даже в ультрафиолетовой области.
– Что такое парадокс Ферми, знаете? – по-своему истолковав молчание Романа, спросил Кардашевский.
– В общих чертах, – осторожно ответил Роман. – Если в двух словах, то это полное молчание Вселенной, хотя цивилизаций должно быть много, в том числе и таких, которые сильно опередили нас по уровню развития.
– В общем, да, – задумчиво протянул профессор и забарабанил пальцами по столу. – Может, дело в том, что они просто не хотят с нами общаться?
– Как – не хотят? – опешил Роман.
– А зачем мы им нужны? Что мы им такого хорошего можем предложить?
– Ну, если не мы им, то они нам… – неуверенно начал Роман.
– Почему вы думаете, что они должны быть альтруистами? Что они спят и видят, чтобы кого-то облагодетельствовать? К тому же, если хоть немного изучить человеческую природу, легко понять, что люди – это такие существа, которые любой дар обращают в конце концов против дарителя. Не все, конечно, но рисковать никому не хочется.
Профессор помолчал. Роман терпеливо ждал.
– Отсутствие сигналов принято называть парадоксом Ферми, хотя ещё Блез Паскаль говорил: «Меня ужасает вечное безмолвие этих бесконечных пространств!»
Потом, без всякого перехода, профессор Кардашевский предложил:
– Роман, не хотите ли войти в группу по поиску сигналов, которую я собираюсь организовать? Вы – практик, и с фантазией у вас всё в порядке, судя по диплому. Я читал вашу дипломную работу. Нейтронная звезда – огромный магнит, а значит, состоит из железа! Бред, конечно, но бред оригинальный. Вы, наверное, зачитываетесь произведениями Ивана Ефремова?
– С тех пор, как я прочёл «Туманность Андромеды», фантастика стала моим любимым литературным жанром, – с некоторым вызовом произнёс Роман.
– Ну-ну, не ершитесь. Я ничего плохого не имел в виду. Наоборот, я считаю, что человек без фантазии не может быть настоящим учёным. И потом, я предлагаю всем членам моей группы свободное посещение, а не как сейчас – от звонка до звонка. Это ведь тоже немаловажно, не так ли? Соглашайтесь! Можете подумать, я не требую от вас немедленного ответа.
Роман сказал:
– Насколько я знаю, сам Энрико Ферми не утверждал, что других цивилизаций нет. Он всего лишь спросил: где все?
– Вы совершенно правы. Ему приписывают фразу: «Если где-либо есть внеземные цивилизации, то их корабли должны были быть давно на Земле». Но это легенда, как с Ньютоновым яблоком или с Архимедовой ванной. И потом, не много ли мы на себя берём, когда говорим, что внеземные цивилизации обязательно должны были колонизировать Землю? Кодекс спартанского воспитания предполагал, что слабых и уродливых младенцев бросали с высокой скалы в море. Мы же этого сейчас не делаем? Почему тогда мы с уверенностью заявляем, что внеземной разум должен повсюду распространиться и все прочие обитаемые планеты захватить? Я, например, не всегда могу предсказать, что назавтра придёт в голову моей жене, не то что внеземной цивилизации! Может, у них существуют этические нормы невмешательства? Может такое быть? – спросил профессор и, не дожидаясь ответа Романа, сам ответил: – Может. Как спартанцы не поняли бы нашу толерантность, так и внеземной разум для нас – тайна за семью печатями. Так что, Роман, подумайте и сообщите мне о своём решении. Недельки для раздумья вам хватит?