Курсант, находившийся в секрете, хотел окликнуть подходивших солдат, но, услышав немецкую команду, предупредил своих выстрелами. Гитлеровцы тоже открыли огонь из автоматов. Когда стало светло, фашисты заметались по заснеженному полю в поисках спасения. Но их быстро перебили. На этот раз переодевание обернулось для них провалом. Они были хорошо видны на снежном покрове в своих черных комбинезонах. Около десятка гитлеровцев успели скрыться, и поэтому надо осторожнее ездить в тылу, — предупредил Суходолов.
Прощаясь с командиром дивизиона, полковник Костин испытывал такое чувство, будто они расстаются навсегда. Предчувствие, к сожалению, не обмануло. Позже пришло сообщение, что дивизион, проезжая лесом между Черкасовом и Малоярославцем, был обстрелян вражескими диверсантами, при этом майор Дементьев был смертельно ранен.
Большую горечь испытывали артиллеристы, привыкшие к майору за эти пять боевых дней. Костин невольно думал, ведь как бывает — живешь, работаешь с иным человеком год, два, а расстанешься и скоро о нем забываешь. А вот встретился человек ненадолго, а память о нем сохранится на всю жизнь.
Вскоре из батареи политрука Левина прибыл курсант — единственный, оставшийся в живых боец. Батарея своим огнем поддерживала 4-й курсантский батальон, действовавший в районе Полотняного Завода. Там на одну из рот навалилось не менее четырех батальонов противника. Расстреливая фашистов прямой наводкой, артиллеристы помогли курсантам роты соединиться с основными силами батальона. Но сами оторваться от наседавших со всех сторон фашистов не смогли. Автомашины сгорели, половина орудийных расчетов выбыла из строя. В этой тяжелой обстановке политрук Левин решил подкатить орудия к ближнему дому, занять оборону.
Несколько часов батарейцы бились с фашистами. Не сумев одолеть оборону батареи и потеряв на подступах к зданию немало своих пехотинцев, противник подтянул два броневика. И один из них тут же был подбит выстрелом в упор. Затем фашисты обрушили на дом артиллерийский огонь.
Батарея погибла, выполнив до конца боевую задачу.
Бои разгорелись на всем участке нашей обороны. Командиры батарей из легко раненных бойцов, способных стрелять из винтовок и передвигаться, создавали отдельные группы, давали им задание деблокировать свои полукапониры и орудийные расчеты, находившиеся в дотах. Курсантские роты, а чаще взводы, бросались в контратаки и выбивали вражеских автоматчиков из занятых ими отдельных опорных пунктов.
Небо затянуло облаками, шел мелкий, похожий на крупу, снег. Противник обрушил на наши боевые порядки шквал артиллерийского огня. Вскоре его пехота атаковала батальон Бабакова, стремясь прорвать оборону и выйти во фланг Ильинского опорного пункта. Связь с батальонами и боевыми группами прервалась. Вооружившись автоматом и гранатами, Костин с группой курсантов направился в расположение подразделений. Переходили от дота к доту — ползком, уцелевшими траншеями.
Поздней ночью начальник медико-санитарной службы Шатров сообщил, что половина курсантов артучилища выбыла из строя. Однако многие легкораненые не хотят отправляться в госпиталь. При этом начальник медслужбы назвал санитарных инструкторов Анну Корчагину, Екатерину Самычину, Надежду Бабенко, которые спасли жизнь многим десяткам курсантов, вынесли их из-под огня.
Артиллеристы рассказали о подвиге орудийного расчета из состава 222-го зенитного артполка, взаимной выручке зенитчиков и гарнизона дота.
Четыре зенитных орудия, рассредоточенных на значительной площади, занимали позиции в километре от моста, вблизи шоссе. Перед расчетами стояла задача уничтожать вражеские танки, прорвавшиеся через наш передний край. Орудия не имели своей тяги, и переход на запасные огневые позиции был возможен только ночью. Поэтому зенитчики имели ограниченную задачу.
Весь день они наблюдали, как вражеская артиллерия обстреливала наши доты. Но вот артиллеристы увидели, что на дальнюю опушку рощи выехали мощные вражеские орудия, стали на прямую наводку. Вскоре оттуда донеслись выстрелы. Снаряды рвались по соседству с андроповским дотом. В нем зияла большая амбразура, уже не имевшая маскировки. Еще минута — и снаряд угодит в амбразуру.
Доложить на КП о сложившейся обстановке невозможно, телефонная связь выведена из строя. Командир зенитной батареи решает прямой наводкой немедленно уничтожить вражеское орудие. Он понимал, что и его пушка вскоре подвергнется удару, потому что выдаст свою огневую позицию. Но нужно спасать курсантов. Несколькими снарядами удалось уничтожить вражескую пушку с расчетом. Затем перенес огонь на соседние орудия. Замолчали еще две пушки. Вражеские артиллеристы разбежались.
Но вот вблизи окопа разорвался снаряд, за ним другой. Командир батареи приказал расчету уйти в укрытие. Обстрел продолжался. Через некоторое время командир батареи увидел, как ствол пушки уткнулся в землю; видимо, оказался поврежденным подъемный механизм орудия.
Командир батареи несколько раз пытался вытащить пушку из окопа, но тут же противник начинал артиллерийский обстрел. Лишь под вечер бойцы вытащили трехтонное орудие из укрытия. Но вскоре противник с той же опушки леса накрыл зенитчиков снарядами. Казалось, уже не спасти пушку, как вдруг из соседнего дота послышались гулкие выстрелы. Это артиллеристы били по фашистам. Так гарнизон дота выручил зенитчиков, и они сумели оттащить пушку в укрытие.
Проводная связь, по существу, бездействовала. Восстанавливать линии под постоянным огнем не представлялось возможным. Для поддержания связи с артиллеристами полковник Костин на каждый орудийный расчет выделил несколько курсантов, которые были посыльными, несли охранение.
Последняя линия связи КП с 3-им батальоном и командиром артполка вышла из строя ночью. Курсанты, доставлявшие на медпункт тяжелораненых, сообщали, что им с большим трудом удавалось пробиваться в тыл. Гитлеровцы на ряде участков просочились в расположение нашей обороны. Из леса то и дело доносились короткие автоматные очереди, разрывы ручных гранат. Там шел бой.
Гарнизоны дотов, заняв круговую оборону, оказывали противнику ожесточенное сопротивление. В штабе знали, что они ждут поддержки, но сил у нас не хватало. Да артиллеристы и сами понимали это и больше рассчитывали на взаимную выручку, огневое взаимодействие дотов.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Бои становились все ожесточеннее. За один день 15 октября на позиции оборонительного участка вражеская авиация произвела 14 налетов, в каждом из которых участвовало 20–25 бомбардировщиков. В перерывах между налетами вели обстрел позиций минометы и пушки. В результате бомбежек и обстрелов вся земля в нашем расположении превратилась в хаотично изрытое поле. Курсантские подразделения, занимавшие позиции в промежутках между дотами, были отведены в тыл. Накануне вечером зажигательными снарядами из танков фашисты подожгли деревянные строения, расположенные в тылу дотов. Горящие постройки освещали местность. Пользуясь этим, несколько групп вражеских автоматчиков просочились в наше расположение. Фашисты стремились блокировать доты, уничтожить их гарнизоны.
Девять бойцов дота заняли круговую оборону. Трое во главе с лейтенантом Деремяном находились у орудия, шестеро вместе с Костиным расположились в траншее. Укрываясь за плетнями и кустами, автоматчики открыли по траншее сильный огонь.
Ребята растерялись, стали прижиматься к стенкам траншеи. Но быстро взяли себя в руки, на огонь ответили огнем. Фашисты отпрянули. Но тут со стороны шоссе в нашу сторону устремились автоматчики. Если бы не обнаружили их вовремя, они могли забросать нас гранатами. Курсант Григорьянц длинными очередями из ручного пулемета уложил вражеских солдат.
Пользуясь скрытым подступом и темнотой, к доту снова приблизилась группа фашистов. Три гранаты, брошенные ими в амбразуру, ударились о щит орудия, вывели его из строя, был разбит противооткатный механизм.