После бомбежки ров походил на разоренные птичьи гнезда. Одно дело, когда под огнем оказываются люди военные — они к тому должны быть готовы, но видеть испуганных и израненных женщин было очень тяжело. Через несколько минут подоспели медицинские сестры. Е. А. Самычина, Е. В. Жарова, В. А. Беляева и Н. Д. Бабенко перевязали раненых и, как могли, успокаивали их.
После этого дня каждый рассвет курсанты встречали с надеждой на серое дождливое небо. Но, как назло, дни стояли ясные, солнце насквозь пронизывало воздух не по-осеннему яркими лучами. И вражеские летчики, пользуясь отличной погодой, совершали налет за налетом. Было понятно, что противник, разведав строительство укрепленного района, теперь обнаружил и размещение в нем наших войск.
Курсанты, оборудовавшие огневые позиции, несли потери. Все чаще встречались идущие в тыл санитары с ранеными.
Штабу предстояло срочно определить, как лучше сгруппировать войска, чтобы обеспечить прочную оборону боевого рубежа в Ильинском. Трудность состояла в том, что при сооружении укрепрайона рассчитывали на гораздо большее количество войск, чем имелось сейчас. В конечном счете генерал Смирнов принял решение: на правом фланге занимает оборону 108-й запасной полк. Главное направление вдоль шоссе, включая село Ильинское и Сергиевку, должен оборонять 2-й батальон курсантов пехотного училища, используя пулеметные доты и дзоты.
Прибытие этих подразделений ожидалось со дня на день.
Южнее шоссе, у деревень Большая Шубинка и Малая Шубинка, на широком фронте с передним краем по реке Выпрейке должен был обороняться 3-й батальон курсантов. Его прибытия генерал Смирнов ожидал к рассвету 7 октября. Восточнее деревни Сергиевка во втором эшелоне надлежало занять оборону 1-му батальону.
При организации противотанковой обороны полковник Костин использовал опыт создания опорных противотанковых пунктов вдоль важных шоссейных и проселочных дорог во время первых боев в Белоруссии. В оборонительные рубежи включались также заболоченные поймы речек Лужи и Выпрейки.
Начальник штаба артиллерии майор А. И. Копелев и его помощник капитан Г. М. Кондратюк быстро нанесли на карту расположение обороны, составили детальные схемы. Глядя на них, можно было несколько успокоиться, если бы не одно обстоятельство — и личный состав, и орудия находились еще в пути. И опять тревожила все та же мысль: сумеет ли передовой отряд хотя бы на непродолжительное время задержать противника?
Во второй половине дня приехал командующий войсками МВО П. А. Артемьев. Ознакомившись с планом обороны, он высказал немало советов.
— На участке двадцать один орудийный дот и двадцать пулеметных. Все огневые точки сразу заполнить не сможете. Постарайтесь занимать гарнизонами смежные доты с расчетом взаимной огневой связи.
Многие его замечания, особенно по части маскировки, тоже были очень важны. Павел Артемьевич обещал ускорить отправку старых орудий, а также подразделений 108-го запасного полка.
При заходе солнца курсанты хоронили погибших от вражеской бомбежки товарищей. Больно было расставаться с ними, но и еще больнее сознавать, что многих потерь можно было избежать. Полковник Костин думал в эти горестные минуты, что надо исправлять некоторые сшибки, допущенные в воспитании курсантов. Им внушали, что героизм и храбрость несовместимы со стремлением сохранить свою жизнь. Вот и получилось, что ребята из-за ложного стыда не стремились своевременно укрыться от вражеских бомб, и некоторые из них сложили сегодня свои головы, другие получили ранения.
Нет, они должны беречь свою жизнь, и, уж если отдавать ее, то не зря…
Быстро темнело. Впереди — тревожная ночь.
Батальоны пехотного училища задерживались, обещанные пушки тоже еще не подошли.
При свете фонаря Костин еще и еще раз внимательно вглядывался в карту. Высоко в небе глухо гудели моторы, летели вражеские бомбардировщики.
— Идут бомбить железную дорогу, да и Варшавское шоссе не оставят… — узнал он в темноте голос майора Копелева.
— А несколько самолетов бомбят наш передовой отряд, — сказал комиссар артучилища С. В. Леонов.
Действительно, далеко за Медынью различались всполохи, доносились разрывы бомб.
К ночи возвратился Суходолов. Разгоряченный недавним боем, он долго не мог успокоиться, чтобы связно и последовательно рассказать о положении передового отряда.
— Немало мне довелось видеть боев, — говорил он. — Не раз в гражданскую войну сам пережил, когда из окопа, который кажется самым безопасным местом на земле, приходилось подниматься навстречу огню. Видел, как ходили в атаку и новобранцы, и опытные воины, но наши курсанты превзошли всех. Плечо к плечу, пулям не кланяются. «За Москву!» Они поднялись в атаку так, словно всю жизнь только и ждали этого момента. Без страха, без оглядки. Пусть их немного было, но их натиск сметал на своем пути все.
Что же там происходило?
На рассвете 6 октября дивизион и шестая рота из состава пехотного училища подъехали к деревне Стрекалово. На ее западной окраине встретили группу ребят, которые, судя по всему, занимали оборону. Выглядели они необычно. Бойцам было по шестнадцать-семнадцать лет, почти все в гражданской одежде, вооружены большей частью трофейными автоматами и пулеметами. Командовал ими капитан И. Г. Старчак, человек решительный, находчивый, веселый. Он числился начальником парашютно-десантной службы Западного фронта. Подразделение, если можно было так его назвать, вело перестрелку с фашистами. Оказалось, что эти ребята обучались в учебном подразделении. Их было немногим более трехсот. А капитан Иван Григорьевич Старчак преподавал им парашютное дело.
До выпуска оставалось всего несколько дней. Но вражеские танки с артиллерией и пехотой на грузовых машинах появились в Юхнове неожиданно. С аэродрома, на котором базировалось подразделение, взлетели и ушли на восток наши самолеты.
Капитан Старчак хорошо понимал создавшуюся обстановку. Появление здесь фашистских войск представляло серьезную опасность. Дорога на Москву оказалась открытой. Он принимает смелое и мужественное решение: взять командование школой на себя, оседлать Варшавское шоссе у моста через реку Угру.
Это было утром 5 октября. Они продержались у моста сутки. Как много значили эти сутки в те дни!
Ребята пытались взорвать мост, но лишь частично повредили его. Они сумели захватить трофеи и даже исправную танкетку.
Старчак видел, что фашисты двинулись от Юхнова на север. Но и Варшавское шоссе противнику было необходимо — кратчайший путь на Москву.
«Не отдавать фашистам шоссе, перекрыть им дорогу на Москву!» — с такими словами сражались комсомольцы на Угре, срывая все попытки врага переправиться на восточный берег реки.
К исходу дня отряд Старчака, отстреливаясь, вынужден был отойти: силы оказались слишком неравны, бойцы несли большие потери.
Как радовался Старчак, когда на рассвете 6 октября встретил наш передовой отряд.
— Ну, теперь мы покажем фашистам! — воскликнул он и тут же объявил: — Как представитель штаба Западного фронта я подчиняю вас себе. — Сразу же последовало боевое задание: — Видите впереди деревушку? Это — Красные Столбы. Выбьем оттуда противника и займем оборону на Угре. Пусть попробует переправиться! Теперь у нас и огонек есть!
Россиков и Мамчич сразу оценили важность задания. Решили атаковать немедленно.
Батарею 76-мм пушек капитана Базыленко поставили на закрытую позицию возле Стрекалово; сорокапятки лейтенанта Носова — повзводно на прямую наводку, они должны поддержать атаку курсантов передового отряда и разведчиков Старчака.
И вот сигнал. Это была атака, в которой участвовал Суходолов и о которой он рассказал. Невиданные смелость и бесстрашие — этого не заменишь ничем. Ничего подобного гитлеровцы, очевидно, не видели. Натиск ошеломил их. Они бежали, бросая оружие, снаряжение.