Эта часть понравилась Мередит больше всего, потому что Хит ударил Дэна под дых, начал бить кулаками, повалил на пол и заставил ползать.
— А что потом? — спросила она точно так, как это делала Сэмми, если мама останавливалась перевести дыхание.
— Потом я поднялся по лестнице. Там была лестница? — И когда она кивнула, продолжал: — Обыскал все комнаты, пока не открыл нужную дверь. За ней были вы — такая милая и прелестная, что я застыл на месте: стоял и только смотрел.
Мередит тихонько засмеялась.
— Волосы цвета меда озаряло солнце. Кожа была белее сметаны. Губы — как созревшая на кустике земляника. И потрясающие карие глаза, будто шоколадные карамельки.
Мередит толкнула его локтем.
— Голубые! У меня голубые глаза!
— Черт! — Хит уперся подбородком в грудь, чтобы взглянуть на обращенное вверх, к нему лицо. — В самом деле голубые? Прочь контактные линзы! Прямо сейчас! Мужчина имеет право знать, какие глаза у дамы его сердца.
Мередит приподнялась, облокотившись рукой ему на грудь, вынула линзы и уронила ему в ладонь. Хит швырнул их на пол, заключил в ладони лицо любимой и долго-долго всматривался, не говоря ни слова.
— Потрясающие голубые глаза и покрасневшие веки.
— Это не романтично! — запротестовала Мередит.
— И покрасневший носик тоже. И тем не менее вы на редкость привлекательная милашка. — Он похлопал себя по плечу. — Ложитесь-ка обратно. Я перехожу к самой интересной части.
Мередит снова прикорнула у него на плече, но откинулась так, чтобы видеть его лицо. В отрешенном взгляде Хита была нежность, а на губах играла едва заметная улыбка.
— Ну вот, я окаменел и застыл на месте. Она была настолько красива, что я не мог оторвать глаз. Миниатюрная дама. Самое большое, что в ней было, — огромные голубые глаза и неимоверный живот размером с двадцатифунтовую тыкву.
— Хит! — возмутилась Мередит. — Что вы говорите?
— А как же? Большую часть времени, пока вы находились в той тюрьме, вы были беременны. И это счастливый конец истории.
— Вы собираетесь сделать меня беременной?
— А можно? — Брови Хита смешливо изогнулись.
Мередит скорчила гримасу.
— В любом случае я стоял совершенно загипнотизированный и любовался маленькой дамой с огромным выпирающим животом. — (Мередит прыснула.) — Но вот оправился от первого потрясения, пошел к ней и с каждым шагом все яснее понимал, что возврата нет, потому что полюбил. Я подхватил ее на руки и понес по лестнице…
— Подождите, — перебила его Мередит. — Разрешите мне по дороге пнуть Дэна.
— …в гостиную, — продолжал Хит, — чтобы моя прекрасная дама могла пнуть этого негодяя Дэна.
— И стукнуть кулаком. Вспоминая эту историю, я хочу сознавать, что мы квиты.
— После того как дама пнула подлеца, — усмехнулся шериф, — она стала колотить его кулаком, пока негодяй не затих на полу и не превратился в кровавое месиво. Тогда я дал ей свой нож, и она отсекла Дэну…
— Ухо! — взвизгнула Мередит.
— Оба уха, — хмыкнул Хит, — и скормила доберманам. Прежде чем уйти, я на всякий случай его связал и заставил ползти к моей прекрасной даме и просить прощения за все, что он сделал.
— Но дама его не простила.
— Но она его не простила. Моя прекрасная дама была сильно обижена и немного кровожадна. Но я не возражал — настолько она казалась потрясающей. Я снова подхватил ее на руки, вынес на улицу и увез в Землю заката , где она родила точь-в-точь похожую на себя девочку. Мы нарекли ее Самантой, хотя малышка так и не научилась выговаривать свое имя по буквам.
Мередит рассмеялась и вздохнула, думая, что это конец сказки. Но Хит посмотрел на нее ласково и продолжил:
— И я любил их обеих до конца своих дней, оберегал от напастей и делал все, чтобы они были счастливы.
Мередит коснулась ладонью его колючей щеки.
— Я уверена, все так и будет. — И обвела его губы кончиком пальца. — Красивая история. Теперь, если меня начнет мучить прошлое, я буду вспоминать вашу сказку.
— Вспоминать, — прошептал он. — Если бы я знал все в то время, то поступил бы именно так. Только в жизни, вероятно, убил бы его.
Под подушечкой ее пальца губы Хита были на ощупь как шелк и так притягивали к себе, что Мередит перевела на них взгляд.
— Я попрошу меня поцеловать, а вы остановитесь, если мне не понравится?
— Вы просите? — Хит улыбнулся. — Вам не может не понравиться. Но все равно, обещаю остановиться.
Темноволосая голова склонилась, и несколько первых секунд Мередит оставалась как бы отстраненной, скорее наблюдателем, а не участницей. Затем провела ладонями по его крепким плечам, мускулистой груди, с мучительной истомой касаясь сосков, запомнила, как утонула в объятиях Хита и как его пальцы заскользили, изучая линию талии и бедер, словно рисовали легкой кистью и воссоздавали ее заново: Мэри Календри исчезала, зато появлялась совсем другая, новая женщина.
А потом мысли рассеялись, и она растворилась в золотистой лаве сладостных ощущений. Рот Хита казался влажным шелком. Его жар превратился в пламень и разжег в теле неведомый огонь. Мередит почувствовала, как ее, словно электрическим током, пронзило желание, и знала, что Хит испытывал то же самое.
Первый раз в жизни Мередит испытала желание. Не известно, как это вышло, но она сама расстегнула ему рубашку. Ладони нырнули в рукава, ощупали бугры мышц на предплечьях. Она обвела кончиком пальца ключицу и изучила жгуты мускулов на шее. Он был ее, весь ее. Сердце Хита принадлежало ей. Мередит нравилось узнавать это могучее тело, она восхищалась затаившейся под ее пальцами силой и удивлялась нежности Хита.
Наверное, его рукам было подвластно волшебство, потому что ее рубашка была распахнута, а Мередит не чувствовала, чтобы он расстёгивал пуговицы. Тяжело дыша, Хит сдернул с ее плеч хлопчатобумажную ткань и коснулся губами того места, где на горле пульсировала жилка, вжал в шею рот. Потом руки оказались у нее за спиной. Твердые, как мелкая наждачная бумага, ладони прошлись по коже, пальцы поддели бретельки и стянули их вниз.
В следующую секунду Мередит уже лежала на спине, а Хит Мастерс нависал над ней сверху, как утес. В потемневших глазах метались молнии. Его взгляд остановился на ее груди. Мередит почувствовала, как соски внезапно отвердели и стали содрогаться при каждом биении ее пульса.
Хит ладонями оперся о кровать и приподнялся. Он весь был как пружина, закрыл глаза и крепко сжал зубы. Мередит испугала гримаса, исказившая его лицо.
Чертыхнувшись, Хит спрыгнул с кровати и стал расхаживать по комнате. При каждом шаге он втягивал в себя воздух и с шумом выдыхал, как вынырнувший на поверхность кит.
Встревоженная и озадаченная, Мередит прикрыла рубашкой обнаженную грудь. Казалось, Хит был страшно разъярен. Но вот его дыхание стало успокаиваться, он перестал тереть ладонью лицо, однако, когда повернулся к Мередит, в его глазах по-прежнему бушевала гроза.
— Я обещал, что не стану этого делать, — пробормотал он срывающимся голосом. — Извините.
— Все в порядке. — Мередит произнесла это очень тихо.
— Нет, не в порядке. Я сказал, что сделаю это, только когда будете готовы вы, и сорвался. Даю слово, что это не повторится. — Он снова потер лицо и так громко выдохнул, что Мередит вздрогнула, а затем сказал: — Уже поздно. Давайте устроим вас на ночь. Ну-ка, вставайте.
Мередит неуклюже скатилась с кровати, пытаясь прикрыть рубашкой грудь, а Хит
принялся с такой яростью взбивать постель, будто совершал экзекуцию, что она уставилась на него в немом изумлении: уж не сошел ли шериф с ума. Хит сорвал с кровати покрывало, сдернул простыни, стянул с подушек наволочки. Когда на досках остался только матрас, он поднял его и сильно встряхнул. Затем вытряс наволочки и простыни. При этом льняная ткань так сильно хлопала, что Мередит невольно отступила на шаг.