Стадо все же вышло на улицу и без Фили отправилось на пастбища. В конце завода каратели преградили коровам выход и погнали их обратно. Но скот хотел есть, он кинулся в переулки, через разломанные загородки, и вышел в горы. Каратели гонялись за коровами, думали переловить их, но это им не удалось.
В полдень обычным порядком, с песней, доярки отправились к водопою. Прошли мимо конторы, судейской камеры, военной казармы, и никто их не остановил. Возвращались отягченные ведрами молока и только вошли в улицу, как окружили их каратели.
— Бросай ведра!
Девушки кинулись с ведрами врассыпную, каратели с гиком за ними. Пришлось девушкам спасать себя и бросать ведра. Полилось в серую пыль молоко, загремели подойники, разбежались доярки — кто во двор, кто в огород, кто вдоль по улице. Понравилась карателям атака на девок, и преследовали они их до дому. Прохорову Настю выгнали за околицу, окружили и стали требовать:
— Целуй всех, а то не пустим!
Девушка склонила голову и стояла, вздрагивая. Потянулись к ней руки, начали тормошить ее. Видела Настя, что будет ей худо, глянула на дорогу, на заводскую улицу — везде пусто, распугали каратели народ.
— Ладно, целую, — сказала она.
— Подряд всех!
— Всех, всех, только первого выбираю я.
— Без выбору.
— Нет, с выбором! — топнула ногой девушка. — Отойдите немного, я поцелуюсь сперва с рыжеусым.
Рыжеусый сидел на лошади.
— А ну, отойди, коль девка меня выбрала.
Он занес ногу, чтобы спрыгнуть. Настя же рванулась и побежала к заводу. Каратели за ней, один схватил ее за косу. Выскользнула коса, осталась в руке у него яркая красная лента.
Спряталась девушка в крайнюю избенку. Каратели проехали мимо, один из них Настину ленту привязал к гриве своей лошади. Настя не пошла на паром, не пустила и Аннушку.
Ехал Эрнст Людвигович с прогулки и решил переправиться перевозом. Паром покачивался у берега, но паромщицы там не было.
— Паром, паром! Настя, где ты, стерва?! — долго кричал кучер и не докричался.
Пришлось управляющему ехать вокруг пруда, по топкой дороге. Проезжая мимо Прохора, он остановился и вызвал Настю:
— Так службу несут? Уволю!
— А конники затем здесь, чтобы за девками гоняться? — Девушка рассказала, как недавно охотились за ней.
— Иди, не тронут. Я им сейчас!..
Эрнст Людвигович действительно сильно распекал командира:
— У меня чтоб не трогать эту девку! Кто будет перевозить? Вас заставлю, под суд отдам! У кого девкина лента, верни!
Каратель принес ленту, но девушка не взяла ее.
— Заплетай своей милой, знать, нету у нее, коль из чужих кос берешь!
Он бросил ленту в грязь и приступил сапогом.
Ничего не подозревая, коровы вечером спокойно возвращались с пастбищ, бережно несли свои напруженные вымена. У брода через речку их ждала опасность. Погрузили коровы в холодную воду свои губы, напились и стали выходить на другой берег, а там их встретили конники и передней накинули на рога петлю. Заревела буренка, шарахнулось стадо обратно в реку, но не все успели переплыть ее, многих обротали, увели в завод и заперли на конном дворе. Долго не осмеливалось стадо вновь переходить реку и, только уверившись окончательно, что засада ушла, вернулось в завод. Там уже знали, что несколько коров поймано и за них требуют выкуп. Ходили хозяева выкупать коровенок, с них потребовали по десяти рублей с головы.
— Вся-то коровенка чуть больше стоит.
— Не бери, мы их зарежем!
— Негде нам взять таких денег!
— Тогда не гоняй на чужие пастбища, корми дома!
Пробыли коровенки на конном по двое суток и были выданы бесплатно, только судья получил из конторы несколько протоколов для разбирательства. А хозяева предъявили встречный иск к заводоуправлению за то, что оно испортило коров: двое суток не доили ни разу, и у коров заболели вымена.
Суд происходил в школе. Она была полна народом, даже на площади перед школой ни одной свободной пяди. Ирина сидела в зале суда, видела седого, сгорбленного судью-отца и мятежника Юшку в образе Столярова.
Суд вынес приговор ни в чью, так как одна сторона сделала незаконную потраву заводских пастбищ, а другая испортила коров.
После суда Ирина торопливо выскользнула из школы, чтобы избежать встречи с отцом и Юшкой. Бежала она в Шумской завод и думала: «Как постарел отец! А Юшка все тот же».
Эрнст Людвигович остался недоволен постановлением суда и обвинил его в пристрастии. Он вызвал к себе военного командира и говорил с ним наедине. На следующий день вся команда занялась ловлей коров и пригнала их целую сотню. Помощник привез из деревни трех баб-доярок.