— Стоит.
— Это, по-вашему, порядок? Дурак ты, господин помощник! — обругал однажды новенького, самого расторопного.
— Вам лучше знать. Я лицо подчиненное, — бормотнул ошеломленный помощник.
— Ежедневно три тысячи убытку от одного завода. Выгоны стравят, покосы выкосят, они выкосят, я вижу, — и все ни за грош.
— Не надо было начинать.
— А по-вашему, отдаться на съеденье?
— Эрнст Людвигович, необходимо доказать, что здесь не простая забастовка, а дело политическое, бунт.
— Докажите!
— И докажу. Двести арестованных. Я обвиню их в измене, и нам дадут не сотню, а полк солдат. Прикажете приступить?
— Подождите. Я хочу поговорить с рабочими.
— Собрать?
— Не всех, не всех, пусть уполномочат человек двух-трех. Я приеду в контору.
Явились пятеро доверенных.
— Долго вы бунтовать намерены? — спросил Эрнст Рабэн.
— Мы не бунтуем. Ваша милость бунтует, чем-то недовольна.
— Забыли, с кем говорите? — крикнул Рабэн.
— Помним, хорошо помним.
— Я вам предлагаю явиться на работу.
— А платить будут?
— Будут.
— Насчет коровенок как? Каратели лишку шалят над ними. Пойдет так дальше, скотинка совсем лишится молока.
— Возьмите билеты на пастбища и водопои.
— На эту статью мы не согласны.
— Чего же хотите вы? Даром?
— Не даром, а по-прежнему, без билетов. Соберем денежки, заплатим за всех чохом, получим расписку, — одним словом, как было.
— Какая же разница, что по билетам, что без них?
— Огромадная. Когда чохом за всех, все и будут пользоваться угодьями. А по билетам кому-то дадут, кому-то не дадут…
Видя, что его хитрость разгадана, управляющий сказал:
— Это уж мое право, кому продавать билеты.
— Оттого весь завод и восстает против них. В билетах обман спрятан. А насчет покосу как?
— Покосы с торгов, только с торгов.
— Нам это никак не подходит. Хотим сидеть на дедовских и отцовских делянах, а не ползать по чужим. Получи аренду опять же всё чохом, а мы пойдем косить. Время наступило.
— Другим сдам — Шумскому заводу. Они и с торгов возьмут. Да еще спасибо скажут.
— Если возьмут, прогоним шумских. Мы большего не требуем, а что есть у нас, не отнимай.
— Не упрямьтесь, худо будет!
— И сейчас худо, хуже, пожалуй, некуда.
— Есть куда! Я призову войска!
— Коров бить?
— Пошли вон, пошли вон! — заревел управляющий и вскочил со стула, забегал. — Хамы, петлю им надо!
— Видели?! Слышали?! — Услужливый помощник подскочил к управляющему. — Разрешите применить мой план, и через две недели завод снова заработает, разберут и билеты.
— Применяйте, делайте что хотите! Но если через две недели завод не пойдет, выгоню вас!
Эрнст Людвигович вновь уехал к лесничему на озеро ловить рыбу и лечить свои нервы.
Ретивый помощник взялся руководить войной против рабочих. Совместно с урядником он написал в губернию докладную записку, что в заводе бунт, гнездо политических преступников, из коих двести арестовано. Жизнь администрации и всего заводоуправления подвергается опасности. Необходима скорейшая помощь. И отправил записку с курьером.
В Бутарском заводе покосы исстари начинались на второй день праздника Ивана Купалы. Сам Иванов день, двадцать четвертое июня, проводился в праздности, завод работал не полностью. Молодежь до поздней ночи хороводилась по берегам пруда, гуляла в окрестных горах и лесах. В год билетного бунта Иванов день праздновался не так шумно, как в другие годы, хороводы водились не так долго, девичьи наряды и ленты были не так пестры и ярки, песни не так счастливо громки. Никто не мог забыть, что двести человек сидят в амбаре под стражей, завод стоит, а завтра придется идти на покосы, с которых будут гнать каратели.
Вышли рано, по росе, пестрой, шумной толпой сгрудились у перевоза. Труженик паром долго ходил между берегами, пока доставил всех к покосам. Каждая семья стала на дедовскую деляну, где была знакома и близка каждая сосна, каждый камень; казалось, что и трава пахнет родным и близким потом, пролитым в минувшие годы.
Косили и побаивались, что нагрянут каратели, отберут косы, а косцов в амбар. Но каратели редкими одиночками проезжали мимо и говорили:.
— Бог на помочь!
Всем слышалась в этом «бог на помочь» какая-то угроза. Приезжал на покосы и ретивый помощник управляющего и тоже не обмолвился ни единым словом, что косят незаконно, в нескольких местах даже пробовал сам косить.
— Мужиков-то скоро отпустят? — приставали к нему женщины. — Не время теперь сидеть.