— Уж не знаю, попадем ли мы в завод без бою.
— Надо будет — биться будем, — сказал Юшка.
Весь день и еще целую ночь отряд был в пути. В гору, под гору. Тяжело дышали загнанные кони. Примолкли усталые всадники. На рассвете остановились невдалеке от Бутарского завода, где широкая дорога сильно сужалась. Она разделяла два высоких утеса и называлась Смертельной щелью.
Бродила по Уралу молва, что некогда встретились на этой тропе два великана и не могли разойтись, так узка была она. Ни один из великанов не пожелал уступить дорогу, и между ними завязался бой. В этом бою они погибли оба, обнявшись, как друзья. С того и пошло название щели — Смертельная.
Разведка, ехавшая все время впереди отряда, донесла, что смертельный ход пока свободен. Отряд проехал по нему, растянувшись веревочкой, затем построился колонной и под любимую песню того времени, можно сказать, первый гимн революции:
торжественно вошел в Бутарский завод.
Яркое летнее солнце играло на ружьях и обнаженных клинках. Толпы встречающих кричали «ура».
Бойцы разместились по дворам отдыхать. Юшка ушел в Совет на военное совещание.
— Вот спорим, оставлять завод али драться. Я согласен оставить, а молодежь хочет драться, — такими словами встретил Юшку Прохор.
— Драться лучше, если сила есть. Много ли у нас бойцов, ружей, пулеметов?
— Всего бойцов с тыщу, да какие это бойцы, иные ружье впервые взяли. Сотни две надежных.
— Да моя сотня дорогого стоит. Где враг?
— Враг у нас все забрал, вчера Шумской завод занял, оставил нам одну дорогу.
— Смертельную щель?
— Ее самую. В Шумском, слышно, повесили многих и в шахты побросали. Нам, ежели сдадимся, не миновать такой же участи.
— Враг силен?
— Трудно сказать, у него не были. Из Шумского прибежали к нам беглецы, говорят: много тысяч, и все царские офицеры.
— Враг сурьезный. Часа через два я скажу, стоит ли драться.
Юшка сел на своего усталого коня и поехал в другие вооруженные отряды. Там были не только рабочие от станков, но и древние старики, и почти дети. Они тревожно спрашивали:
— Что делать будем?
— Драться.
— Враг-то все кругом забрал.
— А у нас шею сломит! — Юшка бодро встряхивал волосами, и всем от этого становилось бодрей. — Не трусь, голытьба, у нас правда!
— А пушки-то у них!
— Где правда, там будут и пушки!
Объехал Юшка позиции, которые окружали весь завод, осмотрел рвы, каменные гряды, проволочные заграждения.
Он решил, что драться стоит, и ровно через два часа поехал в Совет, чтобы сказать:
— Деремся!
Не доехал Юшка до Совета, а враг уж начал обстрел. С трех сторон полетели снаряды. Дым и песок повисли над заводом грозовой тучей.
А рабочие, защитники завода, лежали без выстрела. Стрелять им было бесполезно, враг среди утесов спрятал батареи и людей. Стреляй в горы, их никогда и ничем не расстреляешь.
Стрельба умолкла так же неожиданно, как и началась. Ветер развеял дым, и рабочие увидели, что из всех расщелин, из-за каждого камня, припадая к земле, бежит враг — ружья наперевес, штыки поблескивают. Враг быстро подходил ближе, подобно воде, когда она в ливень хлынет с гор.
Во многих местах кричали «ура» и бежали навстречу врагу также с готовыми штыками.
Юшка метался на своем вороном от участка к участку и кричал:
— Вперед! Вперед!
А враг все прибывал, колоннами и цепями выползал из-за гор, и не было ему конца.
Во многих местах он прорвал заграждения, и драка продолжалась за чертой их.
Юшку поймал Прохор:
— Задавит он нас! Завод выезжает.
— Пусть выезжает.
Поток груженых телег, пеших женщин, детей, скота в пыли и криках выползал из завода и терялся в Смертельной щели.
Прохор обходил улицы и предупреждал, чтобы все, кто хочет, выезжали.
К ночи враг опрокинул все заграждения и ворвался в поселок.
Защитники завода отступили. Дольше всех держался отряд Юшки Соловья.
— Держись! Умрем за волю! — призывал Юшка.
— Умрем, Юшка! — отвечали ему.
Ночью он увел своих уцелевших сподвижников к Смертельной щели, куда только что ушел последний заводской воз, и сказал:
— Я остаюсь здесь! Кто со мной?!