— Напрасно, выходит, мы другого Флегошку родили.
— Рожен — не исправишь.
Так и остался другой Флегошка жить, как ошибка, которую невозможно исправить. Единственно, что сделали отец, мать и соседи, — это стали звать первого старшим, большим, старшаком, а второго — младшим, меньшим, меньшаком.
Жили, росли оба Флегонта. Меньшак полюбил кузню, привыкал заменять тятьку-кузнеца, в свободное время бегал в лес по малину и грибы, удил в Болтунке рыбешку (крупная не водилась). Старшак поступил на прииск, взял лом, лопату и спустился в шурф забойщиком. Иногда он вспоминал, как жил у дедушки лесовика, и прибавлял к этому:
— Он звал меня к себе, небось ждет. Он сильно любил меня, до слез.
— Пойдешь — теперь не узнает. Може, и нет его в том лесу: умер либо пойман, — толковали родители.
— Не, не пойду.
Долго не собирался уходить, а все-таки ушел, сманила его шальная артель, которая проведала в тайге богатую золотую россыпь и сбежала с казенной работы в Гостеприимном стане на вольную, хищничать.
Лет через десять Флегонт-старший вернулся в Гостеприимный стан; прямо с дороги, не заходя в родительский дом, сел в кабаке, поставил в угол лопату, топор, ружье и заорал:
— Водки! Выкатывай бочонок!
Зазвенели стаканы и бутылки от флегонтова крика. Ударил он кулаком в край стола, и отлетел край.
— Чего гнилые столы держишь, подай новый! — Двинул ногой стол, и полетел стол в угол.
Притащил кабатчик стол покрепче. Хватил его Флегонт кулаком, и треснула пополам крышка, хватил другой раз — отвалилась.
— Подавай ишшо! — потребовал Флегонт.
Притащил кабатчик стол на чугунных ножках, с каменной крышкой.
— Попробуй этот, крепче во всем прииске нет. Расшибешь — придется на полу пить.
— Случалось, расшибали. — Хватил Флегонт кулачищем, и кувыркнулся стол, загремел. — Так его, к чертям, волоки новый!
— Не торопись, голубчик, живехонек стол-то, — к Флегонту подскочил хозяин. — Да, да, живехонек.
— Ну-ко, вдарь ишшо! — подстрекала приисковая толпа, обступившая кольцом ярого приискателя, который громил столы.
Поставил Флегонт стол, снова размахнулся кулаком, как молотом и дербалызнул. Загудел стол колоколом, полетел на пол, посшибал несколько стульев.
— Ну, кажись, отделался! — вздохнул Флегонт.
— Живехонек, живехонек, бей ишшо!
— Бей сам! — отказался Флегонт. — Кулаки мне пригодятся черепа шибать… Хозяин, кто делал эту крепость?
— Кузнец Флегонт.
— Флегонт? Какой?
— Есть у нас, звали его младшим, когда старшой брат, тоже Флегонт, жив был, теперича просто Флегонтом зовут.
— Придется опять звать младшим.
— Отча так?
— Я Флегонт-старший.
— Ах, ягушкина мать, я и не признал.
— Пошли-ка за кузнецом, гляну я.
Пустилась ватага приисковых мальчишек к кузнице.
— Флегонт, иди в кабак!
— Какого мне лешего в кабаке делать?! Берегись, убью!
Выхватил кузнец из горна раскаленную полосу и ударил по ней молотом. Искры, как вихрь снега, заполнили кузницу.
— Приискатель один зовет тебя, — тянули кузнеца ребята.
— Пусть идет ко мне.
— И хозяин тоже зовет.
— К черту всех хозяев! Пошли в угол! — Полоса опять брызнула дождем искр.
— Стол хотят заказать.
— Давно ли я ему стол делал, другого не буду.
— Разбили его.
— Кого?
— Стол твой.
— Стол мой разбили?! — рявкнул кузнец. — Кто?!
— Приискатель тот, кулаком.
— Заткни глотку. Никому не разбить его, окромя меня, на нашем стану нет такого человека.
— Приискатель не с нашего стану, чужой.
— Сичас иду.
Кузнец бросил в горн железо, которое ковал, взметнул на плечо молот и пошел в кабак.
Флегонт-младший знал, что во всем Гостеприимном стане нет человека сильней его, ни один не устоит противу его кулака. И тут вдруг объявился такой, который бьет его столы, может, и самого Флегонта побьет…
— Поглядим, что за ферт объявился, — ворчал кузнец.
Вошел он в кабак и остановился у двери. Флегонт-старший поднялся и встал против него.
Оба рослые, плечистые, большеголовые, с упрямым складом костистых загорелых лиц, оба темноволосые, густобровые и до того похожие, что с первого взгляда ясно — кровные братья. Лишь одна разница — кузнец моложе, без бороды еще, и острижен короче приискателя, щеголявшего своей бородой и гривой.
— Здорово, кузнечонок! — Приискатель протянул руку. — Стало, ты братан мой.
— Выходит так, только уже не кузнечонок, а полный кузнец. — Тоже протянул руку и постарался так пожать, что старшак поморщился от боли. — Ты звал меня? Чего надо?