– Пожалуйста, отвези меня домой.
– Не отвезу, пока не выбросишь из головы эти глупости и не признаешь, что твоя теория – дерьмо.
– Терпеть не могу, когда ты…
– Ладно! – Он поднял вверх руки. – Извини, больше не буду ругаться. Извини, договорились? Ты не представляешь, какой ужасной была моя жизнь после того вечера. Я не шутил с тобой. Поверь мне.
– Мне тоже жилось нелегко.
– Я виноват перед тобой. Прости, любимая.
– Я тебе не любимая.
Он потупился и сжал кулаки.
– Я лучше пойду пешком, – сказала Блисс.
– Не надо, – попросил Себастьян. – Тогда мне придется пойти за тобой. – Теперь он понимал, что она пожелает узнать все до мельчайших подробностей.
– Ты не решился взять меня с собой, потому что кто-то из твоих знакомых сказал, что это глупо и нелепо?
– Нет, не поэтому, – ответил Себастьян. – Мэриан же передала тебе, что мне нужно было уехать.
– Она сказала, что ты должен был увезти Кристал из города. Это правда?
Себастьян медлил с ответом. Лгать он не хотел, но и не мог сразу все выложить.
– Да, именно это я и просил ее передать, – проговорил он наконец.
– Мы же виделись с тобой днем… и никогда не встречались вечером. Из-за моих родителей.
– Как было, так было. Что теперь поделаешь?
– Ты был слишком горячим парнем. Мужчиной. Похотливым самцом. Со мной ты развлекался днем. И ночью тоже не скучал. Примерно так мне сказала Мэриан.
Неплохой удар, сестричка.
– Себастьян, мне действительно надо домой.
– Хорошо. – Он взглянул на дорогу и осторожно вырулил с обочины. – Все было не так, как передала тебе Мэриан. Я не бегал по ночам и не искал приключений.
– Кристал была беременна?
С чего он взял, почему решил, что Блисс не узнает об этой истории?
– Видишь ли, ее отец был помешан на религиозных догмах, – проговорил он, глядя на дорогу. – Все мы считали ее независимой, уверенной в себе, даже грубоватой. На самом деле она была запуганной, даже забитой. Дома ее запугивали. Старик Мур грозился ее убить, если она совершит нечто постыдное, вернее, то, что он называл срамом.
Блисс тяжко вздохнула.
– Родители не знали, что она капитан группы поддержки и не пропускает ни одной игры. Кто-то помог Кристал, купил ей униформу. Но она хранила ее в школе, а родителям говорила, что подолгу задерживается в школьной редакции, занимается стенгазетой. Сама же отправлялась на репетицию группы или на игру.
– Как тяжело жить согласно родительским правилам и оправдывать их ожидания, – проговорила Блисс, проговорила так, словно размышляла вслух.
Себастьян вел машину по тихим улочкам. Он ехал в сторону Хоул-Пойнта, но ехал довольно медленно.
– По-моему, ты не совсем права, – сказал он. – Если люди не становятся родителями случайно, по неосторожности, или из-за каких-то других ничтожных причин, то их дети уверены по крайней мере в одном.
Блисс повернулась к Себастьяну:
– В чем же?
– В том, что они желанны. Что их любят только потому, что они есть на свете, только за то, что они порождены любовью их родителей.
Блисс промолчала. Себастьян внимательно посмотрел на нее.
– Что такое? О чем ты думаешь?
Она откинулась на спинку сиденья. Затем повернулась к нему:
– Мы хорошо знаем друг друга, верно?
Он грустно улыбнулся:
– Ты вполне можешь так сказать. И мы помним нашу юность. Помним взрослых, окружавших нас. Помним, какие надежды они возлагали на нас, чего ждали. Какую ношу пытались взвалить на наши плечи.
– Я не оправдала ожиданий моих родителей, – проговорила Блисс.
Он рассмеялся:
– О чем ты говоришь?! Ты удивительная женщина. Получила прекрасное образование, реализовала себя как личность. Ты просто замечательная…
Теперь Блисс рассмеялась:
– Спасибо за столь высокую оценку моих достоинств. Удивительная штука жизнь! Не расстанься мы с тобой, и я, вероятнее всего, никогда не стала бы профессором. Не видать бы мне карьеры ученого, да и скорее всего я бы не горевала по этому поводу. Кто знает, чем бы я стала заниматься. Знаю только одно: моих родителей это не порадовало бы. Хотя они и сейчас не слишком мной довольны. Я никогда не была такой, какой они меня хотели видеть. Извини, что я плачусь, самой неприятно.
– У тебя есть на это право.
– Нет. Моя жизнь вполне удалась. А твои родители вообще должны преклоняться перед тобой. Ведь твой отец всегда хотел иметь сына, который смог бы добиться всего, чего, как он полагал, не смог достичь он сам. И ты воплотил в жизнь его мечты.
– Он умер. Вернее, они оба умерли.
– О, мне…
– Не нужно говорить, что тебе очень жаль. Я сам ничего не испытываю… И оттого лишний раз чувствую, насколько я, вероятно, плохой человек. Наверное, он расплачивался за то, что никогда не гордился мной – подростком.