Эпилог
Блисс вдруг захотелось посидеть на свежем воздухе. Себастьян не возражал, поскольку был готов на что угодно, лишь бы не расставаться с ней ни на миг. Их плетеные кресла стояли рядом. Утро выдалось довольно прохладным, хотя было уже ясно, что день будет славный. Битер со своим пауком нашел пятно солнечного света возле кадки с цветущими маргаритками.
К ним постепенно возвращались силы, которые помогали выстоять, забыть все, что пришлось пережить. Откуда-то взялось умение радоваться каждому новому дню и даже черпать в прошлом новые силы.
– Как ты назовешь таксу, забравшуюся на кролика?
– Хм-м? – Она лениво приподняла бровь. Глаза за стеклами очков оставались по-прежнему рассеянными.
– В зимнее время? – Себастьян погладил ее по руке. – В Миннесоте?
Блисс смотрела на него с недоумением.
– Продрогшая собака на булке? Помнишь, Чилли?
Ее губы тронула едва заметная улыбка. Она повернула руку, лежавшую на подлокотнике ладонью вниз, и сплела свои пальцы с пальцами Себастьяна.
– Снова болтаем чепуху, лишь бы не молчать? – спросила Блисс.
– Это ты виновата. Молчишь все время, пока мы здесь торчим.
Они вернулись в Пойнт уже к концу ночи – после того как побывали в больнице и выдержали длительное объяснение с полицией – увы, наверняка не последнее.
– Как твоя рука?
– Ноет. – Он осторожно попытался пошевелить ею. – Ничего, это пройдет. А как твоя голова?
– Так же. Похоже, мы начинаем к этому привыкать.
– А у меня такое чувство, будто это все случилось во сне, – сказал Себастьян.
– У меня тоже, – согласилась Блисс. – Я никогда не любила своих стариков. Нет, не так. Я любила их на свой лад – потому что не могла иначе. Я думала, что так должно быть. Что детям полагается любить своих родителей, несмотря ни на что, – вот я и любила. Может, в глубине души я верила, что они все-таки любят меня, потому что у них больше никого нет.
Он не спускал с нее глаз. Солнце поднималось все выше, и весь сад пересекали причудливые тени от стволов деревьев. Ее рыжая голова светилась словно сама по себе в загадочном сумраке сада.
– Я вовсе не желала знать, каков на самом деле мой отец. – Она снова возвращалась в прошлое. – Вообще-то я любопытная. И всегда буду любопытной. Но никакое любопытство не могло заставить меня заниматься слежкой. И я не желала копаться в мамином прошлом тоже.
– А ведь Моррис мог быть твоим отцом, верно? Твоя мать… Она тогда уже была замужем за Моррисом. – Он понимал, что сейчас должна испытывать Блисс.
– Бедная мама. Она никогда не была счастлива, правда?
– Ну разве что иногда. Мы ведь не можем наверняка знать, отчего бывают счастливыми другие люди.
– Она любила его. Я знаю, что любила. Она любила его так сильно, что не могла оставаться самой собой. Теперь мне это совершенно ясно. Я должна была попытаться сблизиться с ней.
Себастьян схватил ее в охапку, усадил к себе на колени и крепко прижал к груди. Она положила голову ему на плечо и обняла за шею. От ее старенького халатика исходило уютное тепло. Там, под халатом, она была восхитительно мягкой и нежной.
Он любил ее так сильно, что щемило в груди.
– Мэриан не заслужила такую смерть, – промолвила Блисс. – Она пыталась спасти тебя. А Кристал? Ох, Себастьян, я все вспоминаю, какой она была, когда училась в школе. Ей всю жизнь не везло.
– Ну, не совсем. Зато им почти удалось лишить везения меня, везения совершенно определенного рода – и самого важного в жизни. Ведь без тебя все остальное не имело значения.
– Мне хотелось бы, чтобы они получили возможность второй попытки.
Нет, слишком рано было обсуждать с ней судьбы Мэриан и Кристал. А кроме того, вовсе ни к чему лишний раз напоминать Блисс, что она сама едва избежала гибели.
– У нас с тобой будут дети, правда? – спросил Себастьян.
Блисс немного отстранилась, чтобы видеть его лицо. Задержала взгляд на глазах, на губах. Легонько поцеловала и тут же увернулась, не давая ответить на поцелуй.
– А у нас получится? Мы сумеем их воспитать?
– И ты еще сомневаешься? – Себастьян улыбнулся, ему казалось – храбро. – Ну да, мы обычные люди. И иногда ошибаемся. Но мы наделены силой духа – иначе не сидели бы сейчас здесь. И если мы очень постараемся, то у нас все получится! У нас будет целая куча детей.
Слезы, внезапно наполнившие ее глаза, застали Себастьяна врасплох.
– Эй! Ты чего это раскисла? – Он смешно наклонил голову, чтобы видеть ее глаза.
– Я вдруг представила себе наших детей. – Ее губы дрожали. – И тебя с нашими детьми. Я видела, как ты обращаешься с Бобби. Он готов на тебя молиться.
– Он прекрасный малыш. И ему совершенно необходим отец.
– О да. Но зато у него есть прекрасная мама, и любящая бабушка, и тетка. И мы тоже его любим.
– Некоторых людей ломают еще в детстве. – Он ласково провел пальцем по ее подбородку.
Она улыбнулась ему все еще дрожащими губами. Улыбнулась и всхлипнула, и щеки ее повлажнели от слез.
– А некоторые люди становятся еще сильнее. Такие, как мы. Ты и я. Мне бы только хотелось, чтобы никому не пришлось больше погибать из-за того, что мы стремились друг к другу.
– Потому что мы стремились друг к другу, – строго поправил он. – Да нам и не дано управлять всем миром и другими людьми. Мы можем только не позволять им подминать нас под себя.
– Что они и пытались сделать, – согласилась Блисс. – Но мне не так-то легко отделаться от чувства вины. В душе все еще сидит некто, нашептывающий и о моей вине, и о том, что мои родители меня не любили.
– Мне отлично знакомо это чувство, – кивнул Себастьян. – Этот некто – часть того, что случилось. И ты не скоро справишься с ним. Как и я. Но мы постараемся сделать это вместе, правда? – Он прижался к ней лбом. – Мы больше не будем страдать молча и в одиночестве. Нам обоим слишком долго приходилось этим заниматься.
– У меня в ушах все еще звучат их голоса.
Он прижал ее к себе так крепко, что испугался, не сделал ли ей больно.
– Мы ведь сумеем помочь друг другу, не так ли?
– О’кей. – Она ответила ему крепким объятием. – Когда поймают Вика, его будут судить, да?
– Если найдут. И Зою тоже, но по другой статье.
– Тебе, наверное, пора собираться в офис, – заметила Блисс, удобно устраиваясь у него на коленях.
– Когда я отправлюсь туда, ты поедешь со мной.
– Но у меня же есть дела здесь, – возразила она.
– Ну значит, и я тоже останусь здесь.
– Мы же не можем ходить, как сиамские близнецы, Себастьян, – нахмурилась Блисс.
– Можем, пока не почувствуем себя снова в безопасности. Уильям вполне сможет держать оборону, а вот место Зои нужно заполнить, и чем скорее, тем лучше. Наверное, придется пригласить кого-то из Лос-Анджелеса.
Она снова положила голову ему на плечо, но от ее недавней безмятежности не осталось и следа.
– Что такое? – спросил Себастьян. – Что тебя тревожит?
– Ничего.
– Ну почему женщины такие? Твердят упрямо, что ничего не случилось, хотя это далеко не так?
– Ничего и не случилось. Просто мне не нравится неопределенность – вот и все.
– Но ведь не осталось никакой неопределенности! – Себастьян ласково баюкал Блисс на руках. – Мы прекрасно знаем, что с нами будет!
– А я нет.
На дорожке захрустел гравий. Кто-то шел от заднего крыльца.
– Завтрак подан, – раздался голос Венеры Кроу. – Вы одеты?
Себастьян рассмеялся.
Блисс заерзала, собираясь встать, но он не отпустил ее.
– Одеты, одеты, Венера, и мы сейчас придем!
Бобби нетерпеливо обогнал бабушку и боднул Себастьяна в бок. Спайки, обнюхав Битера, плюхнулась рядом на то же пятно солнечного света.
Венера принесла поднос с двумя высокими бокалами, полными до краев какой-то густой пурпурной жидкости.
– Мрачный день миновал, – торжественно провозгласила она. – Утро требует новой энергии, дети мои. Оставшихся в живых необходимо кормить, чтобы они могли поделиться энергией с теми, кто ушел.