Силой разума хранителя и его размашистых рук мне удалось немного разогнать туман, и я увидел две пологие сопки и одну высокую — то была легендарная Халтиа, и над ней зависло образование, которое разум неподготовленный — точнее, подготовленный ненадлежащим образом — действительно принял бы за НЛО. Это был сплющенный конус, который высшие силы словно бы хотели надеть на вершину сопки, но ошиблись с размером, и теперь он завис над нею, иссиня-черный в звездном августовском небе, чья нижняя грань уже слегка подернулась розоватостью грядущего рассвета. Но на какое из двух возвышений поднялся Хейккинен, я по-прежнему не знал.
— Хейкки! Хе-е-ейкки! — позвал я, чувствуя себя героем знаменитого русского мультфильма про ежика в тумане.
Даже если Хейкки не поймет, что голос незнакомый, он спустится, потому что решит, что дед проснулся и ищет его — чтобы дать заслуженную взбучку, которая будет тем жестче, чем дольше Хейкки промедлит.
Ждать долго не пришлось — я услышал топот по камням.
— Хейкки! — повторил я, чтобы мальчик мог сориентироваться.
Топот продлился, на этот раз по проминающейся траве, и взъерошенный Хейкки в телогрейке, которая была велика ему на несколько размеров, оказался со мной в кольце, лишенном тумана.
— Я Астар, — протянул я руку, предупредив очевидный вопрос мальчика. Тот пожал руку как-то неуверенно, словно от прикосновения я должен был взорваться, и отнюдь не лепестками.
— Я видел космический корабль, вон он! — воскликнул Хейкки, показывая на черное облако.
Я сел, решив, что если портить брюки, то целиком, и похлопал по траве рядом с собою:
— Присядь. Я тебе расскажу кое-что.
Хейкки без лишних вопросов и промедлений уселся рядом. Я обвел пальцем “космический корабль”:
— Это всего лишь облако в форме линзы, называется — лентикулярное. Сегодня очень влажно, близится атмосферный фронт, и воздух движется горизонтальными потоками…
— Поразительно! — воскликнул Хейкки.
— Да, природа способна на поразительное, — согласился я и уже отдернул замокший край пальто, когда Хейкки затараторил:
— А вы с Магеллановых облаков или из Туманности Андромеды? А двигатели у вас как работают? А людей вы похищаете? А что вы с ними делаете? Это страшно? А долгие перелеты — страшно? Или для вас это как в Турку съездить? А…
— Погоди-погоди, — остановил я парнишку, глаза которого сияли доподлинным восхищением. — Я не пришелец! Их не существует, а если и существуют, то они не идут на контакт. Ты слышал, что я говорил про лентикулярное облако?
— Надо же вам как-то оправдаться! — заявил Хейкки.
— Да черт возьми, почему ты вообще решил, что я инопланетянин?! — всплеснул я руками. Хейкки лишь указал пальцем куда-то за мое плечо; я огляделся, однако не увидал ничего, кроме лоснящегося тумана.
— А? — промычал я.
Хейкки снисходительно улыбнулся, словно знал что-то, о чем не ведал я.
— Вы светитесь. Должно быть, воздействие земной атмосферы.
Я посмотрел на свои руки и, кажется, увидел — пространство, их окружающее, подернулось тем же искажением, которое вызывала в глобальном плане каждая исправленная неточность в воспоминании. Значит, воспоминание-сон Ханнеле после моего удара мечом закончилось для нее ослепительным светом?.. Не самый жестокий финал.
Значит, я на правильном пути?
— А вы что, понимаете финский? — прервал мои мысли вопрос Хейккинена.
— В рамках подготовки к полету мы выучили все земные языки, — принялся я импровизировать. — А также изучили земную метеорологию. То, что ты видишь над сопкой — и впрямь просто облако. Отвлекающий маневр, позволивший нам совершить посадку незамеченными. Приземлившись, мы смогли включить генераторы невидимости, поэтому сколько ни ищи, а наш корабль ты не найдешь.
Ресницы Хейкки опустились, а сам он понурился.
— Человечество пока не готово к встрече, — добавил я инопланетного пафоса.
Некоторое время мы сидели молча; Хейкки сцеплял-расцеплял пальцы, и я едва держался, чтобы не делать того же самого.
— А вы были на Луне? — спросил он наконец.
Я убедился, что он поверил моим словам о лентикулярном облаке, так что моя миссия в этом воспоминании была завершена, но оставлять вопрос парнишки без ответа, даже если он забудет о встрече со мной, было бы по меньшей мере несправедливым. А Ханнеле ты такой возможности не дал, подначил меня ядовитый голос в голове.
— У нас база на обратной стороне Луны — нужно ведь было доставить корабли-разведчики куда-то поближе! Мы прорастили земные семена и озеленили базу, чтобы привыкнуть к кислороду. И вашей еде, поскольку наши запасы питательного бульона не бесконечны.
Хейкки слушал завороженно, и в тот момент, когда он собирался задать еще один вопрос — когда я понял, что это может затянуться надолго, и театральную постановку фантастического жанра пора заканчивать, — я обернулся, выхватил меч и рубанул им по небу, точнехонько по линзовидному облаку, зависшему над высочайшей точкой Финляндии.
Я знал, что Хейкки в данный момент видит, как загадочное облако, которое он посчитал летающей тарелкой, извергает из себя потоки света, точно вулкан — магму. Искаженное, оно словно бы взорвалось изнутри, сколлапсировало, как гигантская звезда, неспособная более удерживать то количество водорода и гелия, из которого состоит.
Тем же вечером я столкнулся нос к носу со стариком соседом Хейкки Хейккиненом, и тот окинул меня подозрительным взглядом, сощурив пивной глаз:
— Где-то я тебя уже видел, Туоминен… Каждый раз думаю, но вспомнить не могу. А ведь представь, я долгое время думал, что инопланетяне носят такие пальто… хе-хе-хе.
И если узнав, что свечусь, я понял, что следую по правильному пути, то теперь я знал; нет, не то, что путь действительно правильный — что дороги назад для меня больше не существует. Оставаться в памяти хозяев воспоминаний равносильно было выкрикнуть свои подлинные имя и фамилию на Рыночной площади, будучи шпионом Советов. Поздно лечить болезнь, если вино, смола и сауна не помогли.
Впрочем, я и так бы не отступился.
_________________________
¹ Хочу верить.
========== ЧАСТЬ 3: ДВЕ РЕКИ. Воспоминание четвертое: Отсчет ==========
Комментарий к ЧАСТЬ 3: ДВЕ РЕКИ. Воспоминание четвертое: Отсчет
Разница в стилистике обусловлена задумкой текста.
События четвертого воспоминания произошли совсем недавно, в прошлом августе, и даже вдохновили меня написать песню о безмолвном горожанине. В воспоминании фигурировали башни — вернее, два высококвартирных дома или даже корпуса, соединенных по земле. Из основного я узнал только то, что находятся они в районе Тёёлё, куда можно добраться от вокзала на трамвае.
Трамвай трясло. Я вышел и пошел вверх по улице — и по земле тоже вверх. Должно быть, с крыши этих башен видно весь Хельсинки.
Найти их было нетрудно. Я насчитал тринадцать этажей во втором здании. Это совпадало с числом из воспоминания, и я направился ко входу.
“Общежитие университета Хельсинки”, было написано на двери. Ага, понятно. План сейчас пододвинем.
— Здравствуйте, — мило улыбнулся я, что было не так уж просто сделать под уничижительным взором охранницы.
— Вам чего? — произнесла она столь же убийственным тоном; я мог поспорить, что пролетавшая мимо муха сдохла и упала ей за воротник грязно-серого свитера, не стиранного, похоже, еще со времен Маннергейма.