Встала, судорожно ища что-нибудь потяжелее. И нашла. Каменную вазу. Уже подняла его надо головой с надеждой размахнуться посильнее и не смогла. Руки мои были, можно сказать на его стороне.
Я заметалась, как попавший в капкан хищник, наткнулась на старое бронзовое зеркало. Оттуда на меня смотрела изящно нарисованная мордочка черной лисы на моем лице. Он что шутит, это и есть его лиса? Да что бы ему аквагрим детям рисовать до окончания лет без перерыва. С орущими в очереди демонятами!"
Сюань ловко поймал меня за шиворот и поволок в сторону окна.
— Надо уходить. Мне в окно нельзя, оно все еще под заклинанием. Посади меня в мешок и вынести отсюда. Тогда может и сниму с тебя это. Вообще я думал тебе понравится. — он выглядел слегка обиженным.
— Вот же ты! Да кому понравится быть чьим-то животным? — я со злостью раскрыла мешок пошире и буквально накинула кронпринцу на голову. Он тут же исчез в нем. Но успел крикнуть:
— Вообще-то это большая честь!
«Духовное животное, говоришь. Посмотрим, кто у кого животным будет.»
С этими совсем не добрыми намерениями я полезла в окно. Все еще сжимая мешочек в руках, уже почти добралась до соседнего окна, как вдруг поскользнулась, выронив его в библиотеку, а себя со всего размаху прямо в декоративный пруд с лотосами, громко хлюпнув. Тут меня и нашла охрана Академии во всей моей мокрой красе, с потекшей по лицу черной тушью.
Глава 17
«Ой ой ой!» — горевала я сидя в подвале академии.
«Сюань бедный остался в мешке. Что с ним будет? Он там наверное голодный и ему неудобно.»
— А о тебе кто подумает? — возмутился Ханьшу.
И я напряглась.
— Ханьшу, а что со мной будет?
— Да вот и сам не знаю, ты зачем мешочек взяла?
— Он мне приглянулся хотела такой как у Сюаня.
— И что тебе туда прятать?
— Да не знаю у меня и правда ничего нет. И давно не было даже маленького шоппинга а тут такой соблазн! — зарыдала я в отчаянии.
— Воровство это, а не соблазн! А за воровство могут и плетей отвешать. Хорошо, что более ценного ничего не взяла.
— Плетей? — зарыдала еще крепче.
— Вот именно, а ты мне ещё нужна. Два осколка ещё два понимаешь и ты и я свободны.
— Ааааа не хочу плетей, — ревела все громче.
— Что ты там так орёшь? — подошёл охранник. Я аж подпрыгнула, икнув, замолчала. Стало ещё страшнее.
«Что если плетей он мне даст прямо сейчас⁈»
— Вот и сиди тихо, завтра тебя накажут, подумай над своими делами пока. Молча.
— Ханьшу, — зашептала я, — Мы можем как-то сбежать?
— Бежать надо было сразу, а не устраивать в пуду марафон незаметности.
— Я только хотела нырнуть поглубже и переждать.
— Да ты всплыла через две секунды. Там наверное охрана теперь вся у целителя животы лечит.
— Как это?
— Надорвали пока смеялись над твоим незаметным заплывом утопленника.
— И то правда!
Я села, обреченно смотря на солому, покрывающую каменный пол. Тут было довольно темно и мрачно. Только одна лампада на стене давала тусклый свет. У меня изъяли награбленное, оставив только ханьфу и браслет, который не смогли снять, как ни старались. Что бы мне не оторвали руку, я громко кричала, что он мой с детства и уже прирос к кости. Тогда они вроде поверили и оставили в покое. Ханьшу опять грустно вздохнул.
— Нам осталось всего два осколка, — сетовал он на свою судьбу, чуть не плача.
— Ой, прошу, замолчи! Не тебя будут хлестать, сегодня. Ты просто можешь сменить владельца на другую такую же дурочку. Два осколка! Был бы ты не каменный, я бы тебе эти два осколка… — продолжать не стала. Он затих сам.
Почувствовала запах риса, как будто у чашка находилась у меня в руках. Ох, белый и дымящийся. Огляделась. Охранники в другом конце зала, решили отобедать.
«Как хочется есть.» Насторожилась. Они ни о чем-то заговорили. Попыталась прислушаться и на удивление уловила их тихий разговор.
— Кронпринц демонов поговаривают ранен.
— Ну, нашли его вчера в библиотеке в мешке.
— Вот смеху!
— Ну да. Ааххаа.
На этом заявлении я аж встала пораженная и потеряла дальнейшую нить их беседы.
«Что же произошло? Как-то тревожно за Сюаня.»
Но в тот вечер я больше ничего не узнала. Охрана ушла, оставив меня до утра в полном одиночестве. Ну, не считая Ханьшу. Так я и спала на соломе. Это было как напоминание моей жизни с приюта.
«Не сильно зазнавайся. Солома всегда в одном шаге!»
— Давай, вставай! Что разлегся? Теребил меня один из охранников. Живот заныл урчанием. Есть хотелось просто дико.