Я даже не ожидала такого. Когда он запел на репетиции, не было так красиво. Его голос, такой простой и одновременно проникновенный, светлый, обнимающий теплом и ожиданием, разлился в воздухе, роняя волшебство:
— Луч солнца золотого. Тьмы скрыла пелена, — он пропел это так медленно, вкрадчиво, не торопливо, пробуя на вкус каждое слово.
Девушки разлетелось, оголяя мой образ в Алом ханьфу. Оно было таким же простым отражением его костюма. Он был светом, а я его тенью, окрашенной ярким закатом. Он молчал, пока я пела, отвечая ему нежно, с привкусом тоски в дрожащем голосе:
— И между нами словно, вдруг выросла стена, — тихо, изящно он присоединился.
Линь звучал опорой для моего более тонкого нежного тембра, занимающее верхнее положение, немыслимое без его поддержки:
— Ночь пройдёт, наступит утро ясное. Знаю, счастье нас с тобой ждёт. Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная. Солнце взойдёт, Солнце взойдёт.
За все время он не сбился, хоть играл с завязанными глазами.
«Талантлив, что я могу сказать.»
Гости замерли, явно не ожидая такого сложного представления. Лео Сюань не сводил с меня непроницаемого взгляда, темнотой проникал мне под кожу.
Девушки подпевки тем временем распределились по три с каждой стороны и запели:
— Аааааа! — но не в один момент, а догоняя друг друга, от чего присутствующие ощутили возвышение, поднятие градуса накала этой истории.
Струны прощались с ними, соблюдая некий момент тишины, и опять наполнили сундуки впечатлений своим роскошным звучанием. Так трепетно Линь запел в темную пустоту ночи, повернув голову, будто слепой, хотел увидеть свой потерянный пламенный рассвет:
— Петь птицы перестали. Свет звёзд коснулся крыш.
Замолчал, давая мне продолжить. Я, делая несколько шагов вперед, все еще стоя за его спиной, посмотрела Сюаню прямо в глаза, было не по себе и не спорю, это было опасно. Принцесса вся аж заострилась.
— В Чааас! Грусти и печаааали. Ты голос мой услышь.
Струны опять возвысили подпевку наших помощниц.
— Аааааа!
Я присоединилась к ними, увеличивая высоту. Уже нежно смотря на Линя встала за его спину. Сорвала повязку с его глаз на самой высокой точке.
Осколки тишины разбились о шелковые струны гуциня который опять ожил, разлетаясь, как звёзды в темноте. Наши голоса, рассеивающие мрак, вызывали мурашки по телу, нежность и тонкую, чуть ощутимую, как паутинка, веру.
— Ночь пройдёт, наступит утро ясное. Знаю, счастье нас с тобой ждёт. Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная. Солнце взойдёт, Солнце взойдёт.
Я села рядом с ним, прямо на пол, опуская свою руку на его локоть. Алым цветком сгорая рядом с белым лотосом.
«Может быть, тот, до кого я хочу достучаться, наконец прозреет.»
Печаль охватила меня целиком и одинокая слеза скатилась капая с подбородка. Я не могла смотреть никуда, кроме спокойного лица Линя. Только он удерживал мое равновесие.
— Ночь пройдёт, наступит утро ясное. Знаю, счастье нас с тобой ждёт. Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная. Солнце взойдёт, Солнце взойдёт.
Девушки тоже. Опустились на пол, подхватывая наши голоса.
Аааа! Солнце взойдёт.
Аааа! Солнце взойдёт.
Все выше и выше летела музыка. Трогая душу надеждой.
Аааа! Солнце взойдёт.
Аааа! Солнце взойдёт.
Тишина. Мы застыли в ней, не двигаясь. Нерушимые в своем робком ожидании рассвета.
Последние монетки впечатлений бьются звоном о гору золота, переполняя третьего принца. Он, не ожидая от себя, сам встаёт восклицая:
— Прекрасно! Это просто потрясающие!
— Подумаешь. Это очень странно звучит, — выпивает чашу вина принцесса, не сводя с меня злющих глаз.
*Автор стихов Юрий Сергеевич Энтин
Глава 41
— Даже северное сияние не такое потрясающее, как Лео Сюань, — заплетающийся язык совсем меня не слушался.
— Что же это такое прекрасное, чего я ещё не видел?
— Это цветные всполохи на темном небе! Сколько можно объяснять тебе такие простые вещи? — выпила наполненную пиалу, наслаждаясь приятной прохладой и фруктовым послевкусием.
— Ты не можешь со мной так разговаривать!
— Ещё как могу! Слышал про свободу слова? — я была непоколебима.
— Нет.
— Вот и молчи тогда.
— Что? Ты совсем обнаглела!
— Подумаешь, какие мы великие. Только и мыслей, какое бы следующее развлечение получить, чем бы себя порадовать. Я бы тебе про семь смертных грехов рассказала, да боюсь твою высочественную суть шокировать.
— Я вот честно, ещё в Академии заметил, что ты слегка дурновата!