9. Кроме того, негодяями была убита хозяйка квартиры, малолетний сын ее и ранена сестра. Четвертый наш т[оварищ] член ЦК Укр[аинской] партии лев[ых] с. р. Терлецкий10 был ранен. Остальные 6 человек из делегации, в том числе и я, спаслись от смерти, т[ак] к[ак] в момент нападения находились на другой квартире. Убийцами были забраны личные деньги убитых т.т. и кое-какие их документы. Убийство поражало своею дерзостью: совершено днем, около самого Совета и ж.-д. станции. Партийные деньги, около 75 т[ысяч] р[уб.], не были забраны, т[ак] к[ак] были хорошо спрятаны в вещах. Делегация имела документы, выданные Всероссийской Чрезвычайкой. Нас оставшихся 6 человек вместо того чтобы привлечь к делу розысков преступников, как близко заинтересованных в этом, комиссар прифронтовой чрезвычайки некто Морозов11 сейчас же арестовал, заявив, что мы перебили своих т.т. В тот же вечер, не произведя следствия, объявил красноармейцам и жителям, что мы убийцы. В тот же вечер наши квартирные хозяева заявили, что в момент убийства мы все находились на квартире. И кроме того при очной нашей ставке с 2-мя ранеными жертвами те не опознали в нас убийц. Несмотря на это, нас бросили в каземат, все партийные и личные деньги и вещи отобрали, установили самый строгий режим. На другой день против нас повелась определенная кампания Морозовым и всеми его агентами: подбирали подложные документы, подложные факты и лжесвидетели. Несмотря на то, что весь Палатовский район кишит беженцами, контрабандистами, гайдамаками и темными элементами, среди них никто не был арестован или задержан. Арестовали всех до одного из наших т.т. как только узнавали, что они имели отношение к нам. К нам подбрасывали только филеров в арестантскую, нам готовили только пытки, чтобы «развязать язык». Морозов болтал красноармейцам, что он получил телеграмму, и ему было известно о нашей делегации. Из Воронежа же никто не давал никакой телеграммы. Кроме того, этот же Морозов болтал о каких-то верных ему людях, которых еще никто не видел. Мы чувствовали, что всем ходом руководит какая-то невидимая рука, которая поставила себе целью добить оставшихся т.т. из делегации. Над Терлецким (раненым) была поставлена стража. Ночью на него было второе покушение. Насчет нас, сидевших отдельно и крепко, Морозов заявлял, что он не ручается за нашу целость, что на нас надо ожидать нападения или самосуда. После выяснилось, что Морозов и его верные слуги на другую ночь нам готовили тайный расстрел-самосуд. Но к вечеру явился т. Авилов12 с матросами из соседнего отряда, и спас нас, взяв слово о нашей неприкосновенности до суда. На третий день продолжалась та же гнусная история, однобокие допросы. Причем в допросах нас провоцировали. Т. Терлецкому заявляли, что мы организовали покушение. Нам говорили, что т. Терлецкий, который потом симулировал себе ранение. В то же время за нами ухаживали. Морозов уверял, что дал телеграмму в Москву, в Воронеж, Курск. После оказалось, что никуда не давались телеграммы. В эту ночь тайком от Авилова нам готовили опять расстрел путем провокации побега. Но к нашему счастью по телеграмме одного парт[ийного] т[оварища] из Воронежской Чрезв[ычайки] были высланы два агента, которые в тот же день нас перевели в Воронеж и этим спасли от 3-ей смерти. В Воронеже наше дело было так же безнадежно, нам грозило долгое заточение, Морозов выслал ряд подложных показаний. Но благодаря одному т[оварищу], работающему в Вор[онежской] Чр[езвычайке], знавшему нас всех по Украине, Хинценберг13 освободил нас. На место преступления была послана комиссия, но она ничего не смогла сделать. Следы преступления были заметены, из отобранных парт[ийных] денег около 10 т[ысяч] соверш[енно] пропали, остальные куда-то Морозовым сданы и до сих пор не возвращены. Несмотря на то, что преступление совершено на территории Сов[етской] России, несмотря на то, что виновники не найдены, наше мнение таково: убийство организовано немецко-гайдамакскими агентами, приютившимися или в Чрезвычайке, или в Совете. Орудием этого преступления могли быть обыкновенные или гайдамакские любители до наживы, каких много в прифронтовье. Убийство и наш арест, приговор к смертной казни – дело одних рук. Вся банда хотела добить оставшихся свидетелей и особенно раненого т[оварища], как она убила для этой же цели хозяйку и мальчика (очевидно, знавших их лично) и поделить оставшиеся деньги, не дав никуда знать, замести следы преступления, ликвидируя все домашним способом. Сам Морозов, по нашему мнению, темный человек, не внушающий не только нам, но и Воронежским большевикам никакого доверия, за которым числятся кое-какие преступления по службе. Носит в кармане карточку партии комм[унистов], постоянно ее тыкает всем в лицо, но никому не известный коммунист, недавно пришедший с Украины. Посланная комиссия потому не могла ничего дать, что она не могла, как подобает полномочной и активной комиссии, приступить к делу. Она ограничилась розысками. Ни арестов, ни обысков, особенно должностных лиц. Понеся тяжелые жертвы в лице убитых т.т., мы думаем не о мести тем или иным должностным лицам, а о раскрытии чудовищного провокационного преступления, которое в прифронтовье почти заурядное явление, в том, чтобы Сов[етская] власть почистила и Палатовское гнездо, как она чистит другие. Все документы и наши показания по этому делу находятся в Воронеже или Чрезвычайной Ком[иссии]. Убитые т.т. похоронены в Никитовке14 т. Авиловым.