— Турки за перелеском, — тихо доложил он Гайтову.
Друзья посовещались и всем звеном в десять всадников спустились в лощину.
Через полчаса они атаковали засевших в кустах у шоссе башибузуков. Эта атака на первый взгляд не дала ничего — бандиты обратились в бегство, оставив одного раненного в ногу аскера.
Томаев был одним из немногих в сотне, кто знал дюжины две слов по-турецки. Он приставил кривой кинжал к горлу башибузука и потребовал выложить «все». К удивлению разведчиков, пленный ответил на ломаном русском языке:
— Телиш стоит три табыр Шевкет-паша. Ты менэ понималь? Ешо две табыр конны — башибузук называется…
— Сколько пушек? — перебил Гайтов.
— Два длинны пушка. Болша нет. Два маленький пушка. Болша нет.
— Не врешь, башибузукская морда?
— Нэт. Я ваша земляк есть, вират не будэм.
Пленный оказался родом из Черкесии. Когда-то Батал-паша угнал в Турцию десятки тысяч черкесов, в том числе и отца башибузука.
Возиться с «языком» было некогда, убивать жалко — все же земляк…
— Моя отец русски милиция служиль, у Емола-паша служиль.
Пленного отпустили. Томаев даже перевязал ему рану на ноге. — Уж отпускать, так с добром.
— Второй раз не попадайся, ухо резать буду, — добродушно пригрозил Томаев.
Охотники поскакали по шоссе и вскоре встретились с разъездом кубанских охотников под командой есаула Пархоменко. Гайтов доложил о порче телеграфа и добытых сведениях о противнике.
— Скачи, урядник, к князю Кирканову! — распорядился есаул. — Вот тропа, видишь? Передай: я держу шоссе до его подхода.
Не прошло и часа, как Кирканов (новый офицер в Осетинском дивизионе) мчался с двумя сотнями осетинских всадников, чтобы прочно «оседлать» софийскую дорогу и тем самым изолировать крепость Телиш от Софии.
Гайтов стоял перед полковником Черевиным, с трудом понимая все то, что тот показывал ему на карте-двухверстке.
— Привыкай, урядник, к карте, офицером будешь. Значит, здесь полоснули телеграф?
— Здесь, ваше высокоблагородие. Томаев резал.
— Четыре пушки, говоришь? Хорошо. А в какую сторону они стреляют?
— По дороге — туда и сюда.
— Вас не обстреляли?
— Мы оврагом шли, как кошка, ползли…
— Молодцы. Пленного рановато отпустили. Ну да бог с ним. Ранен — пусть Шевкет-паша лечит его, басурмана, сам. У нас своих раненых полно. Едем, урядник!
Черевин в сопровождении охотника Гайтова прибыл в Ставку Гурко. Это было кстати, генерал-адъютант ждал донесения от Кавказской бригады. Выслушав полковника, Гурко сказал:
— Горный Дубняк достался нам дорого. Ахмед-Хивзи и его гарнизон не стоят того. Господа офицеры, (эти слова относились к офицерам штаба отряда) — отныне все маленькие крепости брать только артиллерией. Никаких штурмов и приступов, много чести для них.
Гурко приказал сосредоточить против Телиша 66 орудий и немедленно начать бомбардировку.
Через три часа адского огня этой артиллерийской группы, с дистанцией 400 метров, гарнизон крепости сдался. Эта победа стоила отряду Гурко одного убитого и 15 раненых, тогда как при штурме Горного Дубняка потери гвардейского Измайловского полка составили 3500 человек.
После Телиша Кавказская казачья бригада, при поддержке артиллерии, начала, «как орехи щелкать», маленькие крепости турок.
Тотлебен телеграфировал Главнокомандующему: «В Радомерцах Шевкет-паша с 12 таборами бежал при виде конно-гренадерского разъезда. Мост цел и в наших руках, кавалерия преследует».
Быстрый захват крепостей на линии Софийского шоссе: Правец, Этрополь, Врачеш, Орхание и др. не только послужил полному окружению Плевны и ускорил ее падение, но и явился началом общего наступления отряда Гурко.
Решительными действиями этого отряда, а также румынского корпуса, северо-западная Болгария была почти вся освобождена, население ее избавлено от разбоя и грабежей, так называемого, турецкого ополчения — наемных башибузуков и «самодеятельных» банд, вооружаемых Англией.
Знаменательным событием этого периода войны было появление в западной и центральной Болгарии крупных партизанских отрядов, которые взаимодействовали с русской армией, доставляли ей ценные сведения о противнике, часто сами очищали от турок населенные пункты и даже небольшие крепости.
Иосиф Владимирович Гурко был одним из тех военачальников русской армии, которые глубоко понимали значение национально-освободительной борьбы болгарского народа и видели в ней надежную опору в войне с Турцией. Гурко неоднократно доносил Главкому о необходимости вооружать болгарское население, но эти просьбы не находили поддержки. Пользуясь своей отдаленностью от императорской Ставки, Гурко многие вопросы решал своей властью, передавал трофейное оружие местным органам болгарского самоуправления, а в отдельных случаях брал под свое командование большие партизанские отряды болгар. Так, отряд в 400–500 человек, под командованием национального героя Болгарии Петко-воеводы (Петко Кирякова), находился при Кавказской казачьей бригаде и действовал по приказаниям командира Кубанского полка Кухаренко.