— Риск, понятно, есть — и так и этак. Но нет времени долго думать. Что решил, командир?
— Залп «катюши».
— Согласен. Иду к Соколову…
Соколов был спокоен. Тщательно выбрал позицию, доложил Евликову и получил добро. Теперь для него не было ничего важнее, чем точно рассчитать команды. Потом рука легла на рукоятку пульта установки. Поворот — и с рамы «катюши» молнией сорвались снаряды. Что-то могучее и оглушающее загрохотало — к вражеским позициям, исторгая пламя, с ревом устремились мины. Почти в то же мгновение прозвучал оглушительный взрыв. И там, у переезда, ночное небо озарилось пламенем.
Пехота овладела переездом, выбила немцев из деревни Зеблище.
…Военный совет армии возложил на молодых офицеров — лейтенанта И. Смирнова и старшего лейтенанта М. Шишкина задачу: вручить ультиматум о капитуляции Зассу.
Ровно в 14.00 наши войска прекратили огонь. Заговорили радиоустановки:
— Внимание! Внимание! Идут советские парламентеры! Внимание!
Смирнов и Шишкин с белым флагом пошли рядом. Мы видели в бинокль, как немцы завязали им глаза и провели к проволочным заграждениям. Потом мы узнали, что фон Засс заявил: в переговоры не вступает, пакет не принимает. Оставалось одно — штурм.
Уточняли: где же, в каком здании находится штаб фон Засса. Смирнов и Шишкин рассказали: когда с них сняли повязки в штабе начальника гарнизона, на противоположной стороне улицы они увидели дом из темно-красного кирпича. Разведчикам удалось установить точное расположение штаба.
Теперь надо узнать подходы на железнодорожных путях. Оказалось, что путь бронепоездам преградили 16 вагонов. Их решили вывести за семафор. Разведчики сообщили, что некоторые вагоны стоят на земле, скаты врезались в мерзлую землю. А до немецкого дота — метров пятьдесят. Надо скаты откирковать, вагоны поставить на рельсы, и только лишь тогда можно вывести вагоны.
Вместе с командиром бронепоезда идем докладывать командиру дивизиона капитану Б. А. Текучеву. Борис Андреевич встречает нас улыбкой и протягивает бумагу. Это приказ о присвоении мне строевого звания старшего лейтенанта. Институт военных комиссаров, введенный в начале войны, был теперь упразднен. Должность комиссара заменена должностью заместителя командира по политической части. И я теперь — тоже заместитель командира бронепоезда по политической части. Другое воинское звание, но это чисто внешнее различие не меняло сути моей комиссарской деятельности — быть достойным полпредом партии в армии.
Евликов докладывает об итогах разведки, о проклятых 16 вагонах на пути.
— Нужны добровольцы. Трудное и опасное дело.
Обращаюсь к Текучеву:
— Товарищ капитан, разрешите возглавить добровольцев.
— Не разрешаю, — почти резко говорит командир дивизиона. — Нет крайней необходимости.
— Но…
— Никаких «но»! И, пожалуйста, лишний раз не напоминайте мне, что посылаю людей на опасное задание. Иначе начну думать не о выполнении боевого приказа, а о том, что у добровольцев есть отцы и матери, что их ждут. Что сами солдаты — это юноши, только начинающие жизнь…
Добровольцы нашлись. Ночью ползком добрались до места. Кирками очистили скаты, руками убрали землю с пути. Потом с помощью домкратов поставили на рельсы вагоны.
Вагоны надо было убрать с путей: очистить дорогу к станции. И ведь не простое это дело подобраться к ним бронепоезду в пятидесяти метрах от немецкой артиллерии. Обнаружат — расстреляют в упор, прямой наводкой.
В этой операции многое, очень многое зависело от находчивости, смелости бригады бронепаровоза — старшего машиниста Василия Калина, помощников машиниста Михаила Савоськина и Павла Сафонова. Все они — коммунисты, испытанные в боях, большие мастера своего дела.
Вместе с нами поехал и Текучев. Помощник машиниста освободил с левой стороны паровоза сидение для командира дивизиона. Я — в первой площадке.
С большой осторожностью пробирался бронепоезд. Снег замел пути, на каждом метре могла взорваться мина. Зенитчики на открытых площадках притаились с гранатами и автоматами в руках, готовые отразить неожиданное нападение. Но вот уже в темноте можно различить силуэты вагонов. Помощник командира железнодорожно-восстановительной команды младший сержант А. Думенко ползком пробрался к составу. Вернувшись через несколько минут, доложил:
— Вагоны порожние и на ходу. Попробуем взять все.
Осторожно сцепили бронепоезд с составом и потянули. Раздался скрип и лязг, бронепоезд задрожал, но потом тихо пошел вперед. Какова же была наша досада, когда на разъезде обнаружилось, что вывели всего десять вагонов, шесть остались на путях. Пришлось все начинать сначала.