К моменту начала штурма толпа бармалеев растянулась в обычную цепь на всю ширину перешейка, которая составляла 65-70 метров.
— На пятидесяти начинаем стрелять редко, но метко, — велел Егорыч в чате. — И чем ближе они будут подбегать, тем выше темп стрельбы. Карим, Роман, вы бросаете гранаты, пока штурмовики не подберутся на дистанцию в 15 метров, а потом переходите на огнестрел.
Поскольку общая длина перешейка до линии окопов была около 120 метров, то расстояние в 70 метров до 50-метрового рубежа для штурмовиков было безопасным, хотя они и не знали о том, что Горыныч, командир оккупантов, разрешил стрелять по врагам только после преодоления атакующими этой отметки в 50 метров. Получается, что бармалеи могли эти семьдесят метров пройти спокойным прогулочным шагом, однако они все-таки побежали и довольно быстро. То ли от страха, то ли от собственного куража, то ли от желания произвести впечатление на обороняющихся, но бандиты побежали так, словно сдавали зачет по бегу на стометровку.
Когда шеренга атакующих пробежала мимо рубежных шестов, раздались первые выстрелы из окопов, на которые бегущие африканцы обратили мало внимания. Однако через несколько метров большинство из них было вынуждено затормозить, неожиданно для себя увидев камни под ногами. Большинство, но не все, так как наиболее безмозглые или слепые из них продолжали нестись вперед изо всех сил! И в результате первые штурмовики упали не столько из-за прилетевшей пули, сколько по причине того, что споткнулись или наступили на камень и, как следствие, подвернули себе ногу.
И вот тут началась веселуха для обороняющихся. Все-таки намного приятнее расстреливать врага, прыгающего козлом между камнями или же корчащегося на земле из-за травм, полученных при падении на камни, чем если бы он несся на тебя с максимальной скоростью. А тут еще и гранаты начали взрываться под ногами бармалеев, что не добавляло тем осмысленности в действиях.
Минут через десять после старта атаки к месту, где земля начинала переходить в склоны холмов, а это было как раз в 15 метрах от линии окопов, смогло добраться около полутора десятков штурмовиков. Наиболее настырные из них в количестве 5-7 человек продолжали переть навстречу пулям, а остальные предпочли за лучшее упасть на землю и начать стрельбу лежа. Как оказалось, настойчивых ждал неприятный сюрприз в виде Цербера. Когда они добрались до холмов, Роман перешел с гранат на трехстволку, и именно вырвавшиеся вперед штурмовики попали к нему под раздачу. Трудно было сказать, в одиночку ли Аид упокоил передних с помощью своего «трехголового пса из преисподней» или же ему кто-то помог из соратников, но последний из остававшихся на ногах бармалей именно после очередного залпа Романа опрокинулся назад, сверкнув пятками. И тут раздался громкий рык Горыныча:
— Ромка, Карим, бейте только правых! Центр и левый фланг на нас.
Перестрелка продолжалась еще минуты две-три, пока не замолчали все враги, добравшиеся до холмов. За это время человек десять из тех, что упали в самом начале штурма, сумели встать и сбежать с поля боя.
— Цепляем все щиты и выходим из окопов добивать дальних, — последовала команда Егорыча. — Проходя мимо трупов, каждого проверять идентификацией — незачем всех контролить, только патроны впустую жечь. Роман, хватит телиться! Девчонок не жди — они спят! Ромка, иди до берега — ты теперь крайний и обязательно всех тщательно проверь, кто перед правым окопом лежит. Хотел бы я знать, какая сволочь среди них так метко стреляет!!
— Я знаю — он мне чуть голову не снес, мразь, — сказал Роман. — У меня ранение головы на пять тысяч.
— А перед этим он девчонкам сквозь бойницы по пуле в головы положил, сука, — выругался в ярости Егорыч.
— Вот эта ТВАРЬ! — Роман прокричал в бешенстве и чуть не врезал тому ногой от души, но в последний момент сдержался.
— Оставь, Ромка, он свое получил. К тем, кто еще стреляет или копошится, ближе десяти метров не подходить — расстреливать с расстояния.
— Командир, но Юлька еще жива, — подал голос ее брат. — Вон как раз выползла.
— Юля, что у вас там случилось? — спросил Горыныч.
— Галя с Настей в отключке, а мне в голову дважды очень серьезно прилетело, — ответила хмурая девушка. — Первый раз я отлечилась и снова стала стрелять, а снайпер за это время вырубил девочек и снова мне влепил. И оба раза мне прилетело практически в одну и ту же точку — слева в лоб. Эта сволочь была от меня справа, а я в крайней левой бойнице, вот он, наверное, и не смог меня выцелить в центр головы, не видел ее всю. К тому же я левша и стреляю с правой стороны от карабина. Была бы правша, сейчас бы лежала рядом с девочками.