События в Рязани, где жители одного из домов обнаружили в подвале мешки с взрывчаткой и ФСБ потом объявила, что это якобы была учебная тренировка, проверка бдительности, — отчасти подтверждают мою версию. Журналистское расследование «Новой газеты» доказало, что сотрудники Рязанского УФСБ ничего не знали о готовящихся учениях. А в одной из соседних воинских частей открыто хранился гексаген.
Окончательного ответа пока нет ни у кого. Но я думаю, что даже если чеченцы и причастны к этим терактам, ответственность за них несет руководство ФСБ и руководство России: не знать о Дагестане и готовящихся взрывах оно не могло, да и не имело права.
Российские войска вошли в Чечню в конце сентября 1999 года. Перед вторжением авиация вновь наносила удары по Грозному, Аргуну и горным районам республики.
Первым делом российское командование намеревалось разделить республику по Тереку на северную и южную части, поставить «санитарный кордон» и, не вступая в масштабные боевые действия, взять под контроль казачьи Наурский и Шелковской районы, традиционно лояльные России.
В первую войну войска совершенно беспрепятственно прошли через север Чечни. Но на этот раз первые серьезные бои произошли уже у станицы Червленая.
Чеченский боец, участвовавший в этом сражении, рассказывал мне, как на их позицию внезапно выкатился российский танк с хорошей активной защитой (танк укрывают взрывными шашками, и, когда попадает граната, происходит мини-взрыв, и ее отталкивает). Чеченцы попытались подбить танк из гранатомета. Первый, второй выстрел… Но у них ничего не выходило.
Неподалеку были позиции Хаттаба. Они связались с ним по рации и пожаловались, что приехал танк, который невозможно подбить. Хаттаб прислал худенького корейца с каким-то странным прибором. Тот разложил аппаратуру, свинтил трубки, набрал что-то на компьютере — на экране появился танк. Кореец крикнул: «Аллаху акбар!», нажал кнопку — и от танка ничего не осталось. Потом на ломаном русском посланец Хаттаба спросил:
— Еще техника есть?
Выяснив, что больше танков нет, он раскрутил трубки, покидал аппаратуру в ранец и, посвистывая, ушел.
В этой же станице произошел страшный случай. Водитель автобуса, у которого во время авиаобстрела погибли сын и дочь, взял автомат и расстрелял двенадцать русских — своих соседей. После этого односельчане привязали его к столбу на площади и забили камнями.
Я был в станице Шелковской сразу после того, как ее заняли российские войска. Говорят, что как только станицу начали обстреливать, чеченские бойцы сразу ее оставили.
— Они так бежали, аж пятки сверкали! — сказал мне местный русский дед. — Нечего было хвост на Россию поднимать.
Из репортерского дневника
27 сентября
Ежедневные бомбардировки Грозного. Четыре штурмовика атаковали школу в поселке Старая Сунжа. Восемь детей, выбежавших на улицу во время перемены, погибли. Тридцать ранены. Несколько домов в поселке полностью разрушены. Женщину с двумя детьми, прятавшихся в подвале, достали оттуда уже мертвыми. Пострадала местная больница, находившаяся напротив школы.
Не поддается пониманию то, что объектом бомбардировки стала школа. Боевиков здесь никогда не было, а ближайший военный объект — поселок Ханкала — находится в восьми километрах.
Совет безопасности Чечни под председательством Масхадова принял решение о мобилизации всего мужского населения от 17 лет.
28 сентября
В селах Замай-Юрт, Гелены, Мескеты и Ножай-Юрт разрушены почти все дома, но бомбардировки не прекращаются. Почти все помещения в Грозном, где разместили беженцев из этих сел, непригодны для житья — нет света и воды. Мирные жители, решившие покинуть республику до лучших времен, направляются в Ингушетию.
В Ингушетии уже 60 тысяч беженцев и еще столько же ждут на границе.
29 сентября
Утром российские штурмовики бомбили машиностроительный завод «Молот» в Аргуне. Бомбят нефтяные скважины и резервуары возле федеральной трассы «Кавказ», совхоз «Нефтяник» в пригороде Аргуна. После ракетных ударов по мосту закрылся рынок в центре Шали, и только самые отчаянные еще продолжают торговать картошкой, луком и помидорами.