В первый день войны я разлиновал общую тетрадь. В одной графе поставил даты, в другой написал: «Взятые немецкие города»... Ведь я ходил в кино, видел и парады на Красной площади. Я пел вместе со всеми «Если завтра война...»
В тетради моей так и не появилось ни одной записи.
— В конце концов, мы победим, тетя Сима...
— Вы победите! — раздраженно сказала она. — Одни бабы да вы, сопляки, в тылу-то остались.
В цехе Гошки Сенькина не было. Вот еще навязался на мою шею этот Косой со своей запиской. А главное, что он и фамилию мою знает, и комнату, где живу. Попробуй выброси записку — расправы не миновать.
Что, собственно, в ней написано? И имею ли я право передавать ее Гошке?
Навстречу шел Андрейка Калугин.
— О чем задумался, детина? — спросил он.
— Да вот, понимаешь, какая петрушка...
В двух словах я ему выложил всю историю. Андрейка бесцеремонно взял записку, развернул ее и прочитал вслух:
«Ксивы я тебе достал. Получишь после посещения тринадцатой квартиры в первом доме. Хозяева уехали — хата наша. Шмоток богато. Жду тебя там в субботу вечером. Звонить не надо — стукни разочек в стенку рядом с дверью, и порядок. Заметано? К.»
— «Заметано?» — еще раз повторил Андрейка и с интересом посмотрел на меня: — Уникальный документ попал к тебе в руки, Сазон.
— Что же мне делать? — растерянно спросил я.
Похоже, я влип в такой переплет, из которого просто так не выкарабкаешься.
— Выходов я вижу три, — спокойно сказал Андрейка, — первый — отдать записку в милицию, второй — самим устроить засаду в этой квартире, передав записку по назначению. И третий — вручить записку и забыть обо всем этом деле.
Калугин испытующе взглянул на меня:
— Решай, Аника-воин...
— С Воронком бы посоветоваться...
— Воронок выберет засаду. У него на Косого зуб старый.
— А ты?
— И я с вами буду. Да еще Даньку-молотобойца пригласим.
От сердца у меня отлегло. Данька один мог справиться с дюжиной таких, как Гошка Сенькин. Мускулы у него были словно канаты. Когда он здоровался с тобой за руку, то казалось, что пальцы твои сжимают чудовищные тиски. До поступления в училище он работал молотобойцем в кузнице.
— Делаем засаду! — повеселев, сказал я.
— Ну, а Гошку ты найдешь там, куда цари пещком ходили. Жалуется бедный на колики в животе. Да записку-то спиши предварительно. Пригодится.
Послание Косого Гошка принял из моих рук недоверчиво. Быстро прочел его и уставился на меня своими сонными глазами:
— Не пойму, чего-то он тут пишет. Может, объяснишь?
— А я читал, что ли? Давай посмотрю, если хочешь.
— Да ладно уж,— зевнул Гошка, — разберусь сам как-нибудь.
... Вечером в общежитии я стащил Воронка с койки. Он оттолкнул меня:
— Ты что, взбесился?
— Почему не сказал мне, что у тебя отец комдив? Я тебе про своего все рассказал, а ты помалкиваешь? Братья так не делают. Или ты уже раздумал быть моим братом?
— Тю, дурной, говорил же, что военный. Еще у Черныша. Сашка достал из кармана бумажник, раскрыл его и протянул мне фотокарточки.
Я увидел улыбающегося военного. Он улыбался, хитровато прищурясь. Совсем как Воронок. На петлицах его гимнастерки поблескивали ромбы. На обороте карточки я прочитал: «Плох, Сашко, солдат, который не мечтает стать генералом. Мечтай, сынок!»
— Понял? — сказал Сашка. — Он сейчас дивизией командует. Нина тебе сказала?
— Ага. Кстати, она на какие-то путешествия твои намекала.
— А вот об этом я тебе расскажу, когда кончится испытательный срок. Возможно, что и ты отправишься со мной в путешествие.
— Черт с тобой. Слушай, что со мной сегодня произошло. Косого я встретил...
Глава девятая
ОТСТУПАТЬ УЖЕ НЕЛЬЗЯ
Что ни говорите, а Данька-молотобоец все-таки феномен. Чудо природы. Мы разыскали его в умывальной. Данька фыркал, брызги так и летели во все стороны. Мускулы играли на его руках живыми клубками.
— Святая троица, — сказал Данька, заметив нас. — Что скажете? Выследили бандитов? Или напали на след шпиона?
— Не смейся, дело серьезное, — сказал Воронок.
— Верю, — согласился Данька, — по пустякам я не принимаю. Выкладывайте, что случилось.
Он внимательно выслушал нас и посоветовал:
— Обратились бы в милицию. Очень просто. Вообще, я вижу, вы мастера заваривать кашу. А как расхлебывать — бежите за мной.
— Значит, ты трусишь? Так бы и сказал. Мы и сами управимся. — Сашка обиженно пошел к двери.
— Вы же таланты, — сказал Данька. — Воронок вот боксер. А кто я?