Данька умел набивать себе цену. Мы знали, что ломается он для виду, что никуда нас одних он не отпустит. Просто Данька ждал очередной порции комплиментов. Мы простили ему эту маленькую слабость.
— Без тебя нам крышка, — печально сказал я.
— Ты один заменишь десятерых, — сказал Андрейка.
— Я и приемы-то все позабыл, — буркнул от двери Сашка Воронок.
— О-хо-хо, — закряхтел Данька. Лицо его приняло довольное выражение.
В чьем сердце лесть не находит уголка? Мало, наверное, таких людей на белом свете.
— Шут с вами. Так и быть, пособлю. Ребята вы вроде ничего. Только фантазий у вас много. Свойство детского возраста.
Мы промолчали. Даже Сашка Воронок промолчал. Мы почтительно смотрели, как Данька натягивает майку. Казалось, она вот-вот лопнет.
Данька щелкнул меня в нос.
— А ты, друг ситный, уверен, что все благополучно обойдется? Может, не стоит тебе лезть в эту квартиру?
— Стоит, — беспечно сказал я.
— Смел, как тореадор, — сказал Данька, — в Мексике или Испании ты, Лешка, был бы тореадором. Крутил бы хвосты быкам и срывал аплодисменты.
Понятие о тореадорах у него было несколько превратное. Я не стал вдаваться в ненужные объяснения. Пусть тореадоры, по его мнению, крутят быкам хвосты. Это, видимо, дело тоже не очень легкое.
Данька вдруг схватил меня и Воронка, посадил на согнутые руки и так зашагал по коридору.
Ребята тыкали в нас пальцами и покатывались от смеха, но мы в интересах общего дела предпочитали молчать. Всегда находятся людишки, которые в неловком положении человека видят нечто забавное. Это такие, наверное, вопили в древнем Риме, чтобы им подавали хлеба и зрелищ.
Чуть начало темнеть, мы с Воронком вышли из общежития. Данька с Андрейкой должны были с минуты на минуту последовать за нами. Они задержались в столовой.
... Это был один из тех старых приземистых домов, которые сохранились в Москве еще с купеческих времен. Кирпичная кладка побурела, дом осел, перекосив кое-где оконные проемы. Он напоминал кряжистого старичка, согнувшегося под бременем прожитых лет, но все еще крепкого.
Дом был двухэтажный. Тринадцатая квартира помещалась наверху. Сашка Воронок еще накануне успел покалякать во дворе с ребятами и разузнать все, что надо. Действительно, жильцы из тринадцатой квартиры неделю назад уехали в Саратов. Уехали они налегке, оставив в Москве почти все свои вещи.
Мы стояли с Воронком у «Гастронома» и поджидали Андрейку с Данькой-молотобойцем. Воронок настаивал на том, чтобы засаду устроить на чердаке.
— Мы их, субчиков, будем видеть как на ладони. Дадим возможность им проникнуть в квартиру, а потом спустимся и встретим их прямо с поличным.
Воронок вооружился железным прутом, спрятав его в рукаве шинели. У меня в кармане лежал небольшой булыжник. Но в глубине души оба мы больше всего рассчитывали на стальные Данькины мускулы. Когда Данька выступал на вечерах самодеятельности, играя, словно мячиками, двухпудовыми гирями, в зале стояла восторженная тишина. Даньке предсказывали будущее чемпиона мира по штанге. Повариха, по собственной инициативе, всегда старалась выкроить для молотобойца дополнительный обед. И никто из нас не сетовал на это: ясно было, что Данька с его недюжинной мускулатурой нуждается в дополнительном питании больше, чем кто-либо другой.
Сашка насвистывал грустный мотивчик, меланхолично глядя на пустую витрину магазина.
— Когда-то она ломилась от окороков и колбас. Можно было зайти с полтинником и выйти с кульком леденцов. Сказка была, а не жизнь, — заключил он и, нагнувшись, подобрал толстый окурок.
— Смотри-ка, «Казбечина»! Не иначе какой-нибудь спекулянт бросил. Оставить покурить?
Я отрицательно помотал головой, вглядываясь в конец улицы. Прошло десять минут после условленного времени, а товарищей наших все не было. Что могло их задержать? Андрейка всегда отличался точностью. В группе шутили, что по нему можно проверять часы.
Но вот наконец показались и они.
— Долго не обслуживали нас в столовой, — сказал Андрейка.
— Можно было пожертвовать ужином, — проворчал Воронок.
Сашка доложил обстановку.
— Согласен, что надо забраться на чердак, — сказал Данька. — Но не всем. Двое из нас должны в подъезде спрятаться. Кто хочет? Нужно ведь следить и за окнами, и за тем из них, кто может оказаться внизу — на шухере, как они говорят.
Мы с Воронком переглянулись.
— Значит, мы с Данькой во дворе остаемся, — решил Андрейка, — а вы там не лезьте на рожон. Только наблюдайте. Ясно?