Откуда он знает о наших планах? Догадался по сухарям? Или Воронок не удержался?
Такие же мысли бродят в Сашкиной голове. Смотрим друг на друга и неожиданно начинаем смеяться. Смеемся до слез, до коликов в животе. Сами не понимаем причины своего смеха.
— Психопаты, — говорит Андрейка, — нервы у вас не того... Не очень крепкие.
Пожалуй, он угадал. Вместе со смехом покидает нас напряжение, державшее холодной рукой за сердце несколько часов подряд.
— Андрейка прав, — вытирая слезы, произносит Воронок,— фронт и в самом деле пришел к нам. Лопнули наши героические планы... Давай сюда, Лешка, сухари. Будем есть до отвала. А сражаться станем на баррикадах. Чем мы хуже Гавроша?
— Может, и не дойдет до баррикад, — вслух размышляет Андрейка, — может, еще отбросят фашистов от Москвы.
— Разуй глаза, посмотри, сколько их понастроили! Найдется там местечко и для нас. Не будь я Воронков, если не пристрелю хоть одного фашиста.
— На словах ты горазд, — улыбается Андрейка.
...Был в нашей жизни день, когда мы, все трое, почти поверили, что Москва будет сдана Гитлеру, что и впрямь придется уже нам, мальчишкам, зубами перегрызать горло врагов. Как у Гайдара — в сказке о Мальчише-Кибальчише...
Пасмурный это был день, черный это был день.
Начался он с того, что к нам ворвались ребята из восьмой комнаты и закричали:
— Проснитесь, тетери! Немцы входят в Москву!
Через минуту мы мчались по улице, забыв умыться.
— Надо узнать, где выдают оружие, — твердил Воронок, — ведь должны же всем выдавать оружие...
Диковинное зрелище увидели мы у магазина. Двери его были распахнуты настежь. Какие-то люди тащили пакеты соли, куски хозяйственного мыла, круги колбасы.
— Не теряйтесь, чеграши! — крикнул нам опухший мужчина с лиловым синяком под глазом. — Сегодня без карточек отовариваемся и без продавцов.
— Ах ты мародер! — Сашка схватил камень и запустил ему в спину. Тот грязно выругался и ускорил шаги, прижимая к груди колбасные круги, нанизанные на руки, словно баранки.
— Что же это такое? — грустно спросил я.
— Грабители, — ответил Андрейка, — сегодня все клопы повылезали из щелей. А ну, зайдем!
Мы вошли в магазин. Прилавки усыпаны мукой, металлическая касса сброшена на пол, словно кто-то и ее пытался утащить, да не осилил.
А что творилось на Курском! Крики, беготня, люди висли на подножках, забирались на крыши. Матери искали детей, дети плакали, блуждали толстыми закутанными свертками по всем залам и перронам вокзала. Никто не знал времени отправления поездов. Они отходили от перрона неожиданно, разлучая родных, увешанные человеческими гроздьями, набитые до отказа.
— Что нам тут делать? — сказал Андрейка. — Пошли в училище.
— Правда, может, там винтовки выдают! — спохватился Сашка.
Винтовок мы не получили. У нас их было пять штук, да и те — деревянные макеты. Зато мы встретились с Чернышом и Ниной Грозовой.
— Успокойтесь, — сказал Черныш, — хоть вы-то не поддавайтесь панике. Вы же народ сознательный.
— Дойдет до винтовок, — не забудем вас, — пообещала Нина Грозовая. — Я звонила в райком, сказали, что ничего страшного.
Как мы завидовали ополченцам, шагавшим по улицам с оружием за спиной. Конечно, они идут на передовую. Где она сейчас, передовая?
— Неужели фашисты войдут в Москву? — спросил Сашка, словно мы знали больше, чем он.
— Если и войдут, будем бороться, — твердо произнес Андрейка, — в подполье уйдем, но из Москвы ни в коем случае не уедем. Договорились, ребята?
Еще бы! Мы с Воронком начали обсуждать, кого можно привлечь в подпольную группу, какие диверсии нам по силам, кто будет у нас старшим. Единогласно решили — Андрейка.
Он стукнул нас лбами и сказал:
— Фантазеры! Нина у нас будет старшей, понятно? Думаете, вы одни ломаете сейчас голову над всем этим? Умные люди, конечно же, предусмотрели все заранее. И еще неизвестно, доверят ли нам быть членами подпольной организации.
— Не доверят — свою создадим! — сразу нашелся Сашка.
— Ишь ты, анархист какой, — засмеялся Андрейка.
Я решил не отставать от Федота Петровича ни на шаг, чтобы не упустить какого-нибудь важного момента. Вдруг привезут винтовки и всем не хватит? Вдруг потребуются добровольцы на баррикады?
Ребята одобрили мое решение. Я слонялся за Чернышом, как тень, и, видимо, надоел ему до чертиков.
— Не знал, что ты такой прилипала, — сказал мне Федот Петрович.
Зазвонил телефон. Черныш снял трубку и долго слушал молча, легонько кивая головой.
— Понятно, товарищ Новиков, — сказал он в конце разговора, — все сделаем, как вы сказали, не беспокойтесь.